— Сами писали, — пискнул Рысцов.

— Заткнись, не с тобой разговариваю! — Чистякова уставилась на моё довольное лицо грозным, и от этого смешным, взглядом.

— Не кричи, у меня после контузии ухи плохо слышат, — пророкотал Широков. — Мы каждую букву в сценарии сами сочинили. Мы же не в Москве, где сценаристов как собак не резанных. Сама подумай.

— Ладно! — Прошипела Вера Чистякова. — К Новому году устроим матч реванш!

— Это правильно, реванш — дело полезное, ха-ха, — хохотнул Андрюха.

— Зря вы с профессиональным театром связались, — спокойно сказал я. — КВН — это же студенческая самодеятельность. Другой жанр. Здесь костюмов надо минимум, а фантазии максимум. Все сценки короткие без мхатовских пауз. Другой темпоритм.

— Да, наверно, — пролепетала Чистякова, и её позвали на сцену, так как 10-е классы завершали конкурс первыми.

А уже через полчаса мы заканчивали школьный КВН настоящей финальной песней — «Ветер КВН», которая через несколько лет станет гимном этой игры, а напишет её замечательная команда ДГУ из Днепропетровска только в 1992 году. Наше же исполнения «Ветра» можно было считать просто пристрелкой. В оригинале гимн начинался так: «Плывёт страна, которой как бы нет». Я же немного первую строчку переиначил и, выйдя на центр сцены с гитарой запел:

Плывёт страна, которой сотня лет.

Сквозь шторм реформ и сквозь пургу газет,

Сквозь град налогов и цунами цен,

И ясно всем, что трудно всем.

Со второго четверостишия включились в исполнение все парни и девчонки нашей команды, а так же многие наши болельщики в зале, которым Томка Полякова раздала от руки написанный текст.

Но есть на свете ветер КВН,

Пусть не решит тот ветер всех проблем.

Зато он дует, как японский фен,

И ясно всем, что легче всем.

«Бум!» — внезапно шарахнуло меня по голове невидимым булыжником, от неожиданности я пошатнулся, перестал петь, но продолжил играть. И припев песни исполнялся уже без моего вокала.

Сотни бед мгновенно забываются –

КВН пришёл.

Ветер дует, люди улыбаются.

Это хорошо…

После второго «бум» в голове, как я не старался держаться и стоять на ногах, но онемевшие пальцы перестали попадать по струнам. Поэтому команда и наши болельщики всё ещё пели акапельно, а я уже практически улетал в какую-то черную дыру и наблюдал перед собой лишь смутные силуэты людей. Внезапно перед глазами полностью погас свет, но затем ненадолго включился и, на меня уставились испуганные лица Широкова, Рысцова, Дины Гордеевой и Томки Поляковой.

— Катька пропала! — Крикнул Толя Широков, видя, что я пришёл в себя.

— Адрес таксиста…, — не договорил я и полностью выключился из этого 1987 года.

Конец первого тома.