— Чего-чего?

— Я сказал, он может поехать со мной, если хочет, — повторил негр, медленно шевеля губами, будто разговаривал с идиотом. — Пора слишком холодная для мальчишки — особенно для мальчишки на костылях.

— Для черномазого ты чересчур борзый сегодня, — протянул блондин и хмыкнул. — Особенно для черномазого, которому я плачу из своего кармана. — Может, оно и так, — сказал цветной парень. — И меня это ужасно беспокоит, мистер Билли Боб. Я так беспокоюсь об этом, что не могу нормально спать по ночам. Я просыпаюсь, гадая, не злится ли мистер Билли Боб на меня, а то вдруг я палку перегибаю.

Мистер Билли Боб погрозил цветному парню пальцем:

— Продолжай в том же духе, черный. Продолжай — и однажды проснешься у стервятников под лапами, слышишь меня?

— Я-то слышу, — сказал цветной парень и чуть ли не зевнул. Билли Боб снова затопал к фургону, подтянул свои протертые штанцы, затем вдруг повернулся и пошел обратно.

— Альберт, — сказал он, снова грозя негру пальцем, — если бы где-то здесь был неподалеку Боженька наш Иисус, он бы быстро все расставил по местам. Он бы честно сказал, кто из нас черномазый, а кто — нет.

— Да, мистер Билли Боб, совет свыше мне бы не помешал, а то я иногда как-то путаюсь слегка на этот счет…

Билли Боб на мгновение замер и всю силу вложил во взгляд — будто одним этим взглядом хотел скинуть Альберта с повозки. Но в конце концов сдался. — Ладно, к черту… Эй, ты. — Он посмотрел на меня. — Садись давай, пока я не передумал. И консервы свои отдашь в уплату — слышишь, что говорю?

Я молча кивнул.

На этот раз Билли Боб повернулся и вошел-таки в фургон, громко и зло хлопнув дверью. Я же, отвернувшись, уставился на Альберта. Тот подался всем телом вперед, протягивая здоровенную лапищу. Как раз перед тем, как взяться за нее, я еще раз взглянул на зверя в клетке. Наши взгляды встретились, и чудная тварь божья раздвинула губы, оскалившись будто в улыбке.

Когда я сел рядом с Альбертом, тот сказал:

— А нашему мистеру Билли Бобу заплатка на заду не помешала бы, да?

Мы засмеялись на пару.

— Оставь себе бобы и консервы, парень, — сказал Альберт после того, как мы двинулись в путь. — От второго у меня болит живот, а от бобов мистер Билли Боб пускает ужасно вонючие газы. Я бы рад их не нюхать, но никто другой со мной не водится. — Спасибо, что разрешаете оставить, — ответил я, — потому что ни консервов, ни бобов у меня нет. Только пара корок черствого хлеба и немножко вяленого мяса.

Альберт захохотал раскатисто — будто ничего смешнее в жизни не слыхал. Стало ясно, что никакого почтения к Билли Бобу он не питал.

— А что за зверюга в клетке? — поинтересовался я. — Это медведь остриженный или?..

Альберт снова рассмеялся.

— Нет, это не медведь, а обезьяна джунглей, происходит из того же места, что и все мы — цветные. Шимпанзе ее величать, но мы ее зовем Гнилоперст — она однажды какую-то заразу подхватила, и на ее правой руке палец сгнил. Так, по крайней мере, Билли Бобу сказал парень, который ее продал, обезьяну этакую…

Мне вспомнился знак на боку фургона.

— Обезьяна-силач? — уточнил я.

— Она самая, — кивнул Альберт.

Я нашел место для костылей и пакета с едой, затем откинулся назад, положив руки на колени.

— Ты, я смотрю, заплутал на жизненной дороге, парень, да и вид у тебя шибко усталый. Коли не брезгуешь к плечу моему привалиться — валяй, не в тягость.

— Да я еще полон сил, — отмахнулся я. Но не успел фургон откатиться вдаль от того места на дороге, где меня подобрали, как глаза мои стали слипаться против воли, и я вдруг осознал, как сильно устал. Поэтому, склонившись к плечу Альберта, большому и пахнущему овечьей шерстью, из которой было сделано его старенькое пальто, я почти сразу уснул.

Перевод: Григорий Шокин

Ночь, когда они не пошли на ужастик

Joe R. Lansdale. "The Night They Missed the Horror Show", 1988

Посвящается Лью Шайнеру, Эта история не отворачивается от боли.

Поедь они в драйв-ин, как и планировали, ничего не случилось бы. Но Леонарду драйв-ин без телочки — не драйв-ин, и он уже слышал про «Ночь живых мертвецов» и знал, что там снимается ниггер. Не собирался он смотреть киношки с ниггерами. Ниггеры собирают хлопок, ремонтируют квартиры и продают ниггерских шлюх, но он еще ни разу не слышал про ниггеров, которые убивают зомби. А еще ему говорили, что в этом фильме белая телка дает ниггеру себя пощупать, и это его бесило. Любая белая девушка, что дает ниггерам, — явно самая грязная дрянь в мире. Наверняка из Голливуда, Нью-Йорка или Уэйко, или еще какой забытой богом дыры.

Вот Стив Маккуин отлично и убивал бы зомби, и девок щупал. Он — мужик что надо. А ниггер? Нет уж, спасибо!

Блин, этот Стив Маккуин крутой. Как он толкает речи в своих киношках — сразу думаешь, что их кто-то для него написал. Он за словом в карман не лез, и взгляд у него был реально крутой и суровый.

Леонард хотел бы быть как Стив Маккуин или хотя бы Пол Ньюман. Такие всегда знают, что сказать, да и перепадало им наверняка часто. Уж точно им не бывало так скучно, как ему. Так скучно, что казалось, он помрет от скуки до конца ночи. Скука-скука-скука. Ничего интересного, пока стоишь на парковке у «Дэйри Квин», облокотившись на «Шевроле Импалу» 1964-го, и пялишься на шоссе. Он подумал, может, безумный старикан Гарри, который работал уборщиком в средней школе, прав насчет летающих тарелок. Гарри вечно что-то видел: бигфутов, шестиногих хорьков, все такое. Но, может, насчет тарелок он все-таки прав. Говорил, видел одну такую позапрошлой ночью над Мад-Крик, и она стреляла по земле лучами, похожими на карамельные палочки. Леонард думал, что если Гарри правда видел тарелки и лучи, это лучи скуки. Вот способ космическим уродам захватить землян — наслать скуку смертную. Растаять от лазеров и то лучше. Хотя бы быстро, а сдохнуть от скуки — это как если тебя защиплет насмерть стая уток.

Леонард все смотрел на шоссе, представляя летающие тарелки и лучи скуки, но его мысли разбегались. Наконец он сосредоточился на чем-то на шоссе. Дохлый пес.

Не просто дохлый пес. А прям ДОХЛЫЙ ПЕС. Псину переехала как