– Меня беспокоит, что ты теперь машина, что жаждет конца света. Зачем? Ведь ты со мной боролся против одержимых на Лиденасансе. Против Сэнсо. Или для тебя тоже мир теперь прогнил?

– Мой ответ не имеет значения. Мы оба знаем, что будет. Был бы рад, если бы ты не сопротивлялся.

– Я бы и рад. Только если ты пообещаешь... что больше не тронешь её.

– Этого я не могу пообещать. Ты же знаешь, что грядёт после твоей смерти, так?

– Тогда... сойдёмся в последней битве... брат по оружию.

Карл вынул треснутый Ламиносакс из ножен. Трещины и руны перевались голубым и синим цветами. Сербо скрестил руки, из которых вышли усиленные фиброй клинки. Бывшие братья по оружию застыли перед друг другом. И время остановилось.

Эпилог

Мэри проснулась, когда на улице вечерело. Она спала на спальном мешке под каменными плитами, поставленными как палатка. Неподалёку был потухший под дождём костёр, рядом с которым пробегала тропинка посреди леса. Встав, девушка заметила, что она была отдельно от остальных. Всё остальное братство укрывалось в соседней "палатке", которая была больше. Под ней даже поставили второй костёр. Они обсуждали случившееся: как они испытывали чистый и беспричинный страх. Нейт усмехнулся, что сплендид тогда намочил штаны, за что его приструнила Карелин, ответственная за благополучное общение. Мэри не спешила к остальным, боясь того, что будет. Её обеспокоило, что среди всех тут не было учителя. Но, вспомнив, что он хотел её снова бросить, беспокойство сменилось тоской и обидой. Её сумка была рядом. Там были все вещи, включая её ледяной шар с цветком. Взяв его в руки, она испытала столько разных эмоций: радость, что он был ещё с ней; благодарность, что кто-то его нашёл и поднял; печаль, потому что тот, кто его подарил, не любил её; и отвращение, потому что во льду была фибра монстра, что терроризировал её всю её жизнь. Но зато лёд хотя бы теперь не таял. Будто вечный лёд Дай-Хан. Убрав его обратно в сумку, она долго не решалась выйти к остальным. Не только из-за чувства вины, но и из-за промелькнувших воспоминаний: как она расчленяла высших, как её тело несколько раз было изуродовано, как она мучала своих друзей, ранила Нейта, Алана и учителя. Последнее – было самым больным.

Но всё же она решилась выйти к остальным. Заметив это, все умолкли. А отец Александр с серьёзным лицом встал и перегородил ей путь. Мельком девушка увидела остальных. Подруги были взволнованы и будто бы испытывали вину. Энди недовольно фыркнул. Нейт отвернулся. Мэри вспомнила, что лишила его руки до самого плеча, из-за на нём висел пустой рукав. А Алан внимательно смотрел девушке прямо в глаза.

– Мэри..., – тяжело сказал падре.

– Отец Александр, – напряглась девушка.

– Я хочу извиниться перед тобой.

– Что?

– Да. Я был не прав, считая тебя одержимой... Вернее, ты по факту одержима демоном, но... совсем не так. Ты не желала нам зла и помогала, вопреки своему чудовищному положению. В то время, как я подозревал тебя и пугал, непреднамеренно ставя нас под угрозу.

– Отец... вы были полностью правы. Это я вас поставила под угрозу. Я ничего не говорила. Я должна просить прощения.

– Да. И это тоже правда. Но, обсудив всё вместе, мы пришли к выводу, что никто бы из нас на твоём месте об этом не говорил.

– Я... я даже не знаю, что и сказать. Спасибо вам... за понимание.

– Не благодари. Ты сама понимаешь, что ты должна нас покинуть. Мы не можем тебя защищать. Опасность и без того была велика. Но от тебя она оказалась ещё больше. Мы бы с Аланом взяли на себя такой риск, но мы должны защищать принцессу, Энди и Карелин, – Энди позади выкрикнул, что его защищать не надо, – К тому же, как бы мы не относились к тебе, страх всё ещё силён в наших умах.

– Да, я понимаю, – грустно высказалась Мэри.

– Мы можем дойти вместе до Ревелатио. Но там наши пути разойдутся.

– Нет. Я… я и так создала вам столько проблем. К тому же, я не хочу возвращаться в Ревелатио. Я уйду прямо сейчас.

– Хорошо, – отец пропустил Мэри к остальным.

– Я.... простите меня, – едва выговорила Мэри, виновато встав перед остальными.

Никто ничего не сказал. В их очах Мэри видела отражение чудовища. Даже в золотых глазках сочувствующей Элис. Карелин боялась смотреть на Мэри, сразу вспоминая, как монстр прикасался к её сознанию. Пережитые кошмары не давали никому что-либо сказать. Мэри посмотрела на Нейта, надеясь, что хотя бы он что-нибудь скажет. Но он даже не повернулся. Алан задумчиво смотрел в землю.

– Да иди ты к чёрту, Мэри, – ответил Энди, – Никакие "простите" не изменят того пиздеца, через который мы прошли, – Мэри нечего было ответить. И никто не сказал ничего в противовес.

– Прощайте, – разочарованно напоследок сказала девушка и ушла. И ни у кого не хватило духу попрощаться в ответ, кроме отца Александра:

– Прощай, Мэри.

Алан вышел из раздумий и переглядел всех сидящих рядом. Переглянулся с отцом. И ему стало как-то не по себе.

– Отец, можно на пару слов?

– Да, Алан.

Мэри быстро собрала вещи и, оглянувшись на остальных, пошла куда-то, лишь бы куда. Дождь легонько моросил, словно просто придавая окрас её подавленному настроению. Ей столько хотелось выпустить эмоций, но всё упиралось опять в демона. Она почувствовала злость на учителя, что зачем-то оставил её в живых и снова куда-то исчез. И теперь она даже не знала, что делать, куда идти. Ведь вернуться домой во Врата было нельзя из-за охоты Инквизиции. Или вернуться домой в Тартар, где её презирали всю жизнь? Она и не хотела думать о Рес-Новаэ и высших. Из-за безысходности она остановилась, смотря в серое и пустое небо. Капельки падали на её лицо, будто бы пытаясь смыть все негативные эмоции и мысли. Но только разбавляли их в бесформенный ком, что всё ещё фоном оставался