Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 53
Рукопожатие у Сергея Злотникова оказалось по-медвежьи крепкое, жесткие мозоли царапнули кожу.
– Друг Августа – мой друг. – Проверив кости Федора на крепость, Злотников улыбнулся, и Федор понял, что случилось с Мари Кутасовой, отчего она бунтует и не желает знакомиться с юношами, представляющими свет местного общества. В улыбке Сергея была магия. Даже обаянием это нельзя назвать. Все слухи, ходившие вокруг его артели, сразу же начинали казаться досужими сплетнями завистников, а в памяти оставались лишь та лихая удаль, с которой он остановил обезумевших лошадей, спасая Мари. Было очевидно, что Август уже попал под действие этой магии, да и сам Федор не видел ничего плохого в знакомстве со столь неординарным человеком. Было даже интересно узнать о тонкостях и секретах золотодобычи из первых уст. Вот только Сергей Злотников не желал разговаривать о таких скучных вещах. Его интересовала исключительно Мари Кутасова. И интерес этот был искренний, во взгляде его черных глаз Федор не видел даже намека на фальшь.
– Вы верите в любовь с первого взгляда? – спросил Злотников у Августа после третьей рюмки коньяку. – Когда видишь сердцем, а не глазами. Верите?
Федор знал, что любовь для Берга понятие эфемерное, никак не связанное с земными женщинами из плоти и крови, но Август его удивил.
– Верю, – сказал тот и прижал руку к груди. – Верю, Серж, что бывают счастливчики или, наоборот, несчастные, которые познали любовь. – Он многозначительно посмотрел на Федора, намекая на то, что он и есть один из таких счастливчиков.
Сергей Злотников тоже поглядел, на сей раз куда пристальнее, чем при первом знакомстве.
– И каково это? – спросил очень серьезно.
– Бывает по-всякому. – Федор пожал плечами.
– А больно? Больно бывает?
Федор подумал об Айви, о том, что расстояние лишило их возможности видеться даже во сне, и понял, что знает ответ на этот непростой вопрос.
– Иногда бывает больно.
– Даже если любовь взаимна?
– Да.
– А если дама не догадывается о твоих чувствах?
– Дама догадывается, – усмехнулся Август. – Разумеется, если мы говорим об одной и той же юной особе.
– О ней. – Злотников кивнул. – Я за ней сюда и приехал. Никогда со мной такого не было, чтобы вот такое сумасшествие из-за женщины.
– Похвальная настойчивость. – Август плеснул себе еще коньяку. – И особа, доложу я вам, до сих пор находится в сильнейшем потрясении после некоего происшествия. Потрясение это так велико, что особа отказывается от балов и других милых девичьему сердцу забав. С папенькой пикируется каждый день.
– С папенькой… – Черные брови Злотникова сошлись на переносице. – Вы его знаете лучше моего. Думаете, он допустит?
Не нужно быть провидцем, чтобы ответить на этот вопрос. Неприязнь Кутасова к Сергею Злотникову казалась очевидна, хотя и необъяснима. К человеку, спасшему от верной гибели твоего единственного ребенка, должно относиться если не с симпатией, то хотя бы с благодарностью. В глазах Саввы Кутасова Федор не увидел ни того, ни другого.
– Я сам виноват. – Злотников покачал головой. – Это все из-за меня, из-за той истории.
– Какой истории? – Август всегда был жаден до историй. Почти так же, как до прекрасного.
– Ее все знают. – Голос Злотникова звучал глухо, а во взгляде, которым он уставился в пустоту перед собой, плясали молнии. – Я бы хотел забыть, да не могу.
– Это ты сейчас, Сергей Демидович, о своей покойной матушке и Савве Сидоровиче? – деликатно поинтересовался Август. – Так что же в этом дурного в наш прогрессивный век? Они оба были взрослые люди, свободные от обязательств.
– Свободные от обстоятельств? – Злотников поднял взгляд на Берга, и архитектор поежился. – Дети были их обязательствами. Дети и покойные супруги. Я помню. – Он тряхнул головой, словно пытаясь прогнать эти самые воспоминания. – Мама не хотела, но он настойчивый. Вам и не представить, до чего он настойчивый. – Злотников рубанул кулаком по столу, и проходивший мимо половой испуганно шарахнулся в сторону. – И она в конце концов сдалась. А что ей оставалось – без поддержки, без средств, с маленьким ребенком на руках?
Федору вдруг подумалось, что решись сейчас кто-нибудь ему возразить, драки избежать не удалось бы, но, к счастью, возражать никто не стал, а Сергей Злотников одним махом опрокинул в себя рюмку коньяку и отодвинул подальше штоф. Жест этот мог означать только одно: больше этой ночью он пить не намерен. Пьяный старатель – болтливый старатель… Злотников не был пьян, но выговориться ему хотелось. И они, случайные знакомцы, подходили для этого как нельзя лучше.
– Она не хотела сначала… – Голос его звучал совсем тихо. – А потом полюбила. И он тоже говорил, что любит. Она верила. Женщины верят красивым словам. – Молодой человек горько усмехнулся. – А он ее бросил. Нашел себе помоложе и покрасивее. Понимаете?
Они понимали, слышали раньше эту историю от Анфисы. И весь Чернокаменск знал о том, что Савва Кутасов бросил надоевшую любовницу. Каково было Злотникову, Федор мог только догадываться.
– Они думали, что это чахотка, но я знал правду. – Усмешка его сделалась недоброй. – Она просто не захотела жить. Она жила только для него. Даже я, единственный сын, не смог удержать ее на этом свете.
За столом повисла неловкая пауза. Август сочувственно вздохнул, взял в руки штоф, собираясь разлить коньяк, но Сергей накрыл свою рюмку ладонью, покачал головой.
– Как думаете, должен я его уважать? – Он обвел собеседников тяжелым взглядом. – После всего вот этого должен я проявлять почтение к человеку, погубившему мою мать?
Они молчали. Даже Август не нашел что ответить. Но Сергей Злотников, похоже, не нуждался в собеседниках, он нуждался в слушателях, и они стали для него этими слушателями.
– За тридевять земель обходил его, видеть не хотел. Все, чего добился, было ему назло. И жил бы себе хорошо, припеваючи жил бы, если бы не она…
– Мари? – деликатно поинтересовался Август.
– Она. – Сергей кивнул. – Любая в Чернокаменске моей бы стала, только бы поманил. И горя бы я никакого не знал, но угораздило вот так… его дочь полюбить. Скажите мне, Август Адамович, разве это справедливо?
– На все воля Божья, – ушел от ответа Берг.
– Воля, – усмехнулся Сергей, – а если поперек воли? Поперек отцовской воли. Что будет? Я ведь богат. Водятся у меня деньжата. Может, и не столько, сколько у него, но достаточно, чтобы она ни в чем не нуждалась. Вот чего у меня нету, так это того, что иным по рождению положено. Кто я в их обществе? Мужик неотесанный, вот кто. Разве же такой им нужен? – Он посмотрел на Августа с надеждой, словно хотел, чтобы тот опроверг его слова.
Август опроверг:
– Женщины – такие удивительные существа, с которыми никогда до конца не поймешь, чего им нужно. А Мари особа несколько… эксцентричная. И если уж она чего-то пожелает, то своего непременно добьется. Из Саввы Сидоровича она веревки вьет.
– Что мне нужно сделать, чтобы она захотела? – Сергей подался вперед, уперся ладонями в стол. – Как мне обратить на себя ее внимание?
– Да ты, Сергей Демидович, уже обратил. Твой рыцарский поступок запал ей в душу. Да и какой бы девице не запал? А внимание, спрашиваешь, как привлечь… – Август задумался. – Подарком, любезный друг. Дамское сердце очень до подарков охоче. Особенно если с умом и со вкусом.
– Подарок! – В глазах Злотникова вспыхнул тот самый удалой огонь, который Федор помнил с их самого первого знакомства. Он сунул руку в нагрудный карман пиджака, а когда разжал стиснутые в кулак пальцы, на мозолистой ладони лежал изумруд, необработанный, но все равно прекрасный. – У Марии Саввичны зеленые глаза, – сказал Сергей мечтательно, а изумруд он небрежно сунул обратно в карман и спросил: – Сгодится такое на подарок, Август Адамович?
– Нет, мой друг. – Август покачал головой и снова плеснул коньяку себе и Федору. – Это всего лишь камешек, пусть и очень дорогой, а дарить нужно произведение искусства. Да ты не спеши убиваться. Не спеши! Знаю я в Перми одного хорошего ювелира, сделает он из твоего камешка перстенек. Что скажешь, Сергей Демидович? Как тебе такая мысль?
Мысль Злотникову понравилась, огонь в глазах разгорелся с новой силой.
– А если еще и серьги? – спросил он нетерпеливо. – Серьги к перстеньку?
– Царский подарок получится, – улыбнулся Август. – Не встречал еще ни одной девицы, которая отказалась бы от драгоценностей.
А Федор подумал об Айви, о том, что подарки ей дарил только Август да Желтоглазый. А сам Федор так ничего и не подарил. Оставайся он графом Шумилиным, бросил бы к ее ногам все свое состояние, но не было больше ни графа Шумилина, ни состояния. А денег, что платил ему Кутасов, хватит лишь на малую безделицу, увлечь которой можно разве что деревенскую девчонку. Айви достойна самого лучшего. Вот только где это самое лучшее взять?
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 53
