– Почему вы копаете в темноте?

– У нас в Сербии обычай такой: береги честь смолоду, копай могилу с вечера, – охотно пояснил я, выбираясь из ямы.

– У вас кто-то умер?

– У меня? Постоянно. Простите, вы не могли бы подержать лопату?

– Конечно, – с готовностью согласился кореец, но потянулся вовсе не к черенку протянутого ему шанцевого инструмента. Признаюсь, я попался. Не заметил, в какой момент он перешёл на системный язык, и ответил просто на автомате. Но хорош бы я был, полагайся только на основной план.

Получено 16 ОС! (37/80)

Получен слепок «Пак Чон Хо, уровень 2»!

Достигнут прогресс личной цели:

– Уничтожить охотников (1/2).

Мы ударили одновременно – я и Заступник. Кореец ударить попросту не успел. Системное оружие, при всех его неоспоримых преимуществах, требовало времени для воплощения из карты. Пусть при определённой сноровке этот процесс занимал не больше секунды, но и она могла оказаться решающей. Нож-то был уже наготове, а Тень наготове всегда.

Пак Чон Хо вздрогнул и тут же обмяк. Из центра груди показалось чёрное остриё бастарда. Системный нож, один из трёх, доставшихся по наследству от Дориана, по самую рукоять вошёл в мягкое брюхо. Запоздавшая с воплощением катана выпала из ослабевшей руки, колени подогнулись. Я шагнул в сторону, позволив телу рухнуть прямо в свежевырытую могилку, и, повернув голову, наткнулся на осуждающий взгляд.

– Ну не смотри на меня так, ничего же не произошло. – Тень только наклонил голову, предлагая мне самому оценить весомость подобного рода оправданий. И я сдался. Замечать очевидное всегда было одной из моих сильных сторон: – Ладно-ладно, сглупил! Признаю! Доволен теперь?.. Кстати, возьмёшь себе его катану?

Тень с сомнением оглядел оружие, во многом более подходящее для той итерации навыка, которую он перенимает при воплощении в Заступника, чем полуторник Маркуса. На лице, будто автопортрете, написанном чёрной гуашью, нахмурились угольки бровей. Поколебавшись, надо думать, для виду, он встал в стойку и выполнил несколько простых связок, оценивая новую игрушку. Куда только делась вся былая зажатость! Влияние навыка, рассчитанного на короткий клинок, наглядно преобразило его мастерство в лучшую сторону.

Подношение было принято. Тень растворился в родной стихии, не забыв прибрать оружейную карту – уж не знаю, где он их хранил. И напоследок, с ехидной улыбкой довольного совершённой каверзой мальчишки, мотнул головой куда-то в сторону густых зарослей молодого березняка. Даже откровенно валяя дурака, этот фанатик располагался так, чтобы своим телом прикрывать меня с направления возможной атаки. Я сделал два осторожных шага в ту сторону. В кустах вскрикнуло, хруст ломаемых ветвей стал удаляться. По-видимому, второй охотник оказался робкого десятка и предпочёл не связываться со странной парочкой. Да только кто же ему позволит. Роли сменились. Охотник становится дичью.

***

Спасая свою жизнь, человек способен на многое. Забраться на двухметровый забор, убегая от одуревшей собаки, спрыгнуть с балкона охваченной пламенем квартиры и выжить, получить целый букет трижды несовместимых с жизнью ранений и доползти до своих... Свидетельств неиссякаемой человеческой воли к жизни задокументировано великое множество, да только всему есть предел. Лицо и руки покрылись порезами. Изгвазданному в земле, изодранному ветками спортивному костюму теперь место на свалке. Но одежда – это ничто. Наши физические возможности были несопоставимы. Я нагнал её близ грунтовой дороги, огибающей водохранилище полукругом и ведущей далее к плотине ГЭС.

Элизабет, уровень 3

Спутанная грива каштанового цвета волос с бунтарской фиолетовой прядью ближе к виску. Вызывающий макияж, слегка поплывший после столкновения с действительностью. Лунный свет отражается тусклыми бликами на многочисленном пирсинге во всех доступных местах. Хотя, судя по залитой кровью шее, не все висюльки пережили забег. Как минимум одна дезертировала в процессе, прихватив с собою кусочек хозяйского уха. Пожалуй, если откатить это личико до заводских настроек, оно оказалось бы даже красиво. Картину портили только глазки навыкате, как у срущей собачки, да дрожащие в готовности разреветься губы.

– Я ничего не видела! Я никому ничего не скажу. Только не убивайте... – запричитала девчонка, пятясь задом к дорожной насыпи. Её мотив был мне в целом понятен, в иное время на берегу водоёма могли бы встретиться люди, даже посреди ночи. Какие-нибудь туристы из города, например. Однако река Стылая не за просто так обрела своё имя – вода прогреется хорошо, если хотя бы к июлю. Для грибов, кажется, рановато, а персоналу ГЭС здесь и вовсе ловить было нечего.

– Чего не скажешь, милая?

– Н-ничего не скажу, – писклявым стаккато раздалось в ответ. Разумеется, она скажет. И мне, и обо мне, когда прояснится туман в голове и найдётся тот, кто задаст вопросы. А он найдётся. Всегда находится.

– И про того корейца тоже не скажешь?

– Нет... Ой! – Наблюдать за тем, как она скатывается с дорожной насыпи, было даже забавно. По ночной сырости галька превратила наклонную поверхность в настоящий каток, и преодолеть этот вал с наскоку не вышло бы даже у меня. Однако я всё равно отступил на пару шагов, разорвав неожиданно сократившуюся дистанцию. Напуганная несчастная девочка являлась в первую очередь игроком третьего уровня, и это меняло всё.

Коварный, но слишком поспешный выпад копья, да ещё из неудобной позиции, закономерно ушел в молоко. Девушка вскочила на ноги, выставляя оружие для защиты. Чудесная метаморфоза преобразила лицо Элизабет: капризные морщины разгладились, высохли слёзы, губы сжались и растянулись в усмешке. Передо мной стояла не жертва – хищница, готовая к