Старший патруля нахмурился.

Гайдзин сейчас нарушал все неписаные правила, втаптывая в грязь находящихся на службе в их же присутствии.

— Стоп. — Прервал Ватанабэ, который, кажется, был трезвым и не пил. — Эта вводная поня…

— А вам бы я всё равно не позвонил, — теперь уже пацан перебил начальника отдела. — Вы же мне своего телефона не давали. А с инспектором мы, худо-бедно, общаемся.

— Мой телефон есть по ссылке в твоей благодарности, — отстраненно заметил главный специалист департамента по контрафакту. — Ткнул бы в список, прошёл бы по ссылке. Но логика ясна… м-м-м…

— Чего я буду пользоваться казёнщиной, если лично вы мне номера телефона не давали? — где-то логично возразил пацан. — Ну и, мне показалось, что мой вопрос скорее в подведомственности инспектора.

— Да не скажи, — не согласился Ватанабэ. — Какое расширение использовала твоя подруга для перехвата твоего сигнала?

— А хрен его знает, — угрюмо ответил школьник. — Я не запомнил, там сложно. Только именно за это расширение её и арестовали.

— Офицер, вы меня уже идентифицировали? — Ватанабэ без перехода обратился к старшему наряда.

Для этого ему пришлось чуть повысить голос, потому что белобрысый со своим смартфоном стоял в нескольких метрах. Хорошо, что современные голограммы такие многофункциональные.

— Так точно. — Новичок местного кобана на мгновение задумался, сообщать ли все подробности лично, сейчас.

Или подождать развития событий.

— Наберите меня со служебного.

Инспектор, предполагая подобный вариант, дисциплинированно нажал на фотографию Ватанабэ в телефонном справочнике департамента.

— На связи, — продолжил он, обращаясь ко второй голограмме высокого чина, активировавшейся уже с его техники.

— Какое расширение? — без перехода спросил начальник отдела.

Старший наряда ответил.

— Где вы сейчас находитесь? Так… это здание Ходзё? — похоже, компьютерный гений параллельно запустил у себя служебную программу, да не одну.

— Так точно. Служебный коридор номер три, движемся по направлению к кобану, — постовому не оставалось ничего иного, как продолжить терять лицо дальше.

— Оставайтесь на месте. Мы рядом. Сейчас буду, — Ватанабэ, не растрачивая время на лишние разговоры, разорвал соединение по служебному каналу со своей стороны.

Старший наряда, переглянувшись с сослуживцами удрученно задумался.

С одной стороны, перспектива поощрения была ещё минуту назад более чем реальной: доставить девчонку в стакан, оформить, вызвать кого надо.

А с другой стороны, вызывать-то всё равно надо было именно что сотрудников этого самого Ватанабэ.

С третьей стороны, его личный приезд явно не увеличивал потенциальные шансы на поощрение.

— Сейчас всё улажу. — Голос пацана, уверенно обратившегося к красноволосой, вырвал офицера из размышлений.

— Не разговаривать! — искренне возмутился сотрудник полиции такому наглому нарушению со стороны гайдзина.

К счастью, знакомая с правилами бывшая курсант даже не повернулась в сторону своего защитника. Не говоря уже, что оставила его реплику без ответа.

Видимо, молодой якудза что-то такое сообразил — потому что следующие четверть часа он дисциплинированно подпирал спиной стену и вообще смотрел в другую сторону.

Правда, загораживая при этом проход и выставив в него ногу.

***

Никогда не думал, что какие-то две минуты телефонного разговора могут заставить так нервничать.

Начать с того, что инспектор Садатоши не вяжет лыка, когда я его набираю. Перед ним стоят пустые стаканы, явно из-под алкоголя — и, похоже, никак не первые с того времени, что мы расстались.

Добиться помощи от абсолютно пьяного мужика, к тому же проводящего время в ночь с субботы на воскресенье с коллегами, затея почти безнадежная.

Моё сердце замерло и пропустило удар, но аппарат из рук моего старого знакомого забрал новый знакомый: тот самый Хиротоши Ватанабэ, который самым первым пробовал меня на прочность на семинаре.

Он, похоже, тоже спортсмен — поскольку абсолютно трезв в это время суток, несмотря на их забег в ширину.

Остановив движение пытающихся арестовать Цубасу, мой сегодняшний спарринг-партнер действительно прибывает к нам буквально через четверть часа. Один, очень быстрым шагом.

— Я с аппаратом инспектора, — он обращается ко мне первому и демонстрирует в руке смартфон, как будто я могу таким образом видеть его собственника. — Так. Доклад. — Местных стражей порядка из этого здания он даже не приветствует.

— Прибыли на вызов… ресторан Золотая Креветка… драка, групповая… обвинение… не подтвердилось… — в принципе, местный аналог сержанта передаёт случившееся достаточно точно.

Я уже понял, что процессуальное общение в присутствии полиции имеет здесь свои правила, которыми я просто не владею. Пока.

Дожидаюсь окончания доклада и молча поднимаю руку.

Ватанабэ от меня отмахивается, поворачиваясь при этом к Цубасе:

— Тип расширения?

Она, глядя мимо него, как сомнамбула, выдаёт эту свою абракадабру (которую лично я не в состоянии даже выговорить, не то что запомнить).

— Откуда у тебя оно? — Хиротоши, игнорируя недовольное лицо офицера кобана, продолжает общаться с моей одноклассницей.

— До начала недели я была курсантом Информационной Академии. Расширение было установлено в рамках регулярных занятий на полигоне.

— Подлежало немедленному удалению после твоего отчисления из Академии, нет? — уточняет товарищ моего Садатоши.

— Так точно.

Цубаса не говорит больше ничего, только хлопает глазами.

— Яс-с-сно… — мой спарринг-партнер номер один задумывается, после чего меняет смартфон инспектора Садатоши в своей ладони на какой-то другой. — Забираю, — потыкав в экран минуты полторы, под неодобрительными взглядами сотрудников в форме, Ватанабэ подносит свой гаджет к видеофиксатору обитателя местного кобана.

— Я бы просил дать мне возможность оформить всё в участке, — тот демонстрирует явное неудовольствие и даже как будто собирается спорить.

— Не обсуждается, — раздражённо ведёт головой влево-вправо Ватанабэ. — Приказ прогрузился?!

— Так точно.

— Предлагаю соблюдать регламент.

Местные полицейские, нечистые на руку (если верить своим из якудзы), с откровенной злостью во взгляде косятся на меня, когда снимают наручники с моей одноклассницы.

— Я вас более не задерживаю, — Хиротоши, внешне соблюдая вежливость, как я понимаю, на самом деле отбирает у них кость из горла.

Я пока не сильно ориентируюсь в их служебных реалиях. Но, при упоминании Цубасой приложения, они только что танцевать не бросились — со стороны было очень хорошо видно.

Наряд, протопав каблуками мимо меня, удаляется по коридору.

Цубаса, растирая