– Да как начать-то, – мнётся врач, – После аварии лёг к нам пациент Евгений, в очень тяжелом состоянии. Ему было прямо очень плохо, мы даже думали, что он до завтра не доживет. Но он выкарабкался. Вот, история болезни, – врач лизнул большой палец и перелистнул страницу в папке, – В анамнезе написано, что был без сознания, ноги сломаны, одна рука тоже, таз сломан, дыхание слабое, нарушение ритма сердцебиения…

– Ты мне лучше другое скажи, – прервал его я. Положил фуражку рядом с собой на диван, – Когда он успел в сознание-то прийти? Это при тебе было?

– Когда конкретно? Где-то в час дня. Мы его от ИВЛ отключили, на маску поменяли. Через которую кислород падают. Он разговаривал, говорил, что хорошо себя чувствует. По нему нельзя было сказать, что он сильно страдает.

– А как он тогда встал? На улицу вышел?

– Я без понятия. В голову абсолютно никакие идеи не приходят. Мне нужны записи с камер, чтобы я мог выдвинуть хоть какие-то предположение. Просто сейчас у меня только одна версия – это не тот мужчина, что запечатлён на видео. Так ходить, а тем более бегать человек в его состоянии не смог бы. Ладно у него там рука сломана, забудем даже о том, что обе его ноги переломаны. У него был перелом таза, - врач постучал пальцем по истории болезни, - С таким прям совсем не ходят, никак! Физически невозможно!

– Ну, как видите, чудеса, оказывают, бывают. Наш беглец смог не только на ноги встать, но и людей порешать, – я глянул на пустующий стол, – Это тут компьютеры украли?

– А, да. Я спросил остальных, говорят, когда уходили, всё ещё на месте лежало.

– Думаете, это тоже он?

– Если честно, то без понятия. Может и он. А может и нет. Кто его вообще знает? Меня больше другое волнует, тут сейф был со всеми медикаментами. Он тоже пропал.

– Весь сейф разом? – я удивленно поднял брови, – Интересный какой у нас бандит.

– Только как его можно было утащить, если он был прикручен к полу?

– Чего? Какой прикручен?

– Ну вот, – врач постучал ступнёй по паркету, – тут следы остались от саморезов. Нам сказали при установке, что по закону сейф не должен передвигаться.

– Чушь какая, – я подошел поближе.

И правда, под столом были четыре дырки. Хотел нагнуться, поглядеть, но передумал. По месторасположению дырок и отсюда было понятно, что там стояли ножки какой-то квадратной конструкции.

– Вот тут, – врач ещё раз постучал ботинком.

– Вижу-вижу. Ну, что я вам скажу, запутанно всё, – я глянул наверх, к потолку, – Вот с этой камеры кадры тоже к охраннику шли?

– Та? – врач поднял голову, – Вроде, да. А, да, точно, к охраннику. Всё на его компьютере с больницы хранилось.

– На облако-не облако ничего не кидалось?

– Какое там облако, эти записи даже у нас на компьютерах не каждый раз удачно записывались, с перебоями постоянно, – врач напряженно улыбнулся, – мы хотели их поменять, но, понимаете, это дорого очень, плюс к тому же тут электронику надо менять, поэтому мы хотели всё это с генеральным ремонтом совместить.

– Хреново. Может, кто-то другой что-то рассказать полезное может? Никто в голову не приходит?

– Жанна вечером дежурила с Мариной. Но, как я понял, Марина пораньше домой ушла.

– И где Жанна?

– Ну, убита… – врач замолчал.

Странно, что-то он совсем за неё не переживает. Это же медсестра всё-таки. Да и охранник не последний человек. Может, он в этом всём как-то участен? Хотя, звучит как бред. Хотел бы лекарств своих наркотических перепродать, придумал бы способ полегче. Разбавлять бы стал, но не красть же весь сейф целиком.

– А, точно. Внизу которая? Плохо. Единственный свидетель.

– Выходит так…

– Ну, ладно, вы мой номер запишите, – я достал подготовленную на этот случай бумажку с моим номером, – Когда вспомните чего – звоните.

– Да, спасибо. Но я более чем уверен, что это не наш пациент. Он правда не мог бы ходить со своими травмами. Искать надо в другом месте.

– Тогда он был бы сейчас в своей палате, правильно?

Врач задумался. Медленно кивнул головой:

– Ну да.

– Но Евгения в палате сейчас нет. Всё верно? Ну и поему же?

Врач замялся, задумался.

– Не знаю. Его могли родственники навести, забрать с больницы. К нему его жена приходила. И друг Артём.

– Номера есть?

– Да, в его телефоне были. Сейчас, может, найду.

Я подождал пару минут врача, пока он выходил и заходил обратно. Вернулся ни с чем.

– Не-а, нету. Телефона нет. Забрал с собой, получается.

– Ну, ладно тогда. Пока этого хватит. Если вдруг что, у меня ваш номер есть и у вас есть мой – созвонимся. Хорошо?

Мы попрощались, я пошел по коридору вниз.

Ну, что теперь делать? А ничего не делать. Всё, что я мог – я разузнал. Дальше пусть сами разбираются. Можно ещё пойти поискать другие камеры – с улицы. Но, если честно, так не хочется этим всем сейчас заниматься. Ещё и с бумагами возиться придется полдня.

Спустился вниз, трупы уже упаковали и уносили.

– Ну что вы там, камеры глянули? – спросил я своих двоих балбесов.

– Так ты же сказал, что сам глянешь.

– А, ну зашибись. Я всё сам делать буду, да?

– В каком плане?

– В таком, что вы – оболтусы – работать не хотите. Стоите только и воздух портите. Походите тут, поспрашивайте врачей, что они видели или не видели. Хер ли я только работаю?

Они переглянулись между собой и неуверенно пошли по коридору. Сопляки. Думают, что работать полицейским – это бесплатная власть и деньги. Мы, вообще-то, слуги народа. Людей защищать должны. А не мается всякой хренью.

Прошелся по тротуару к парковке, пошел дальше по тому месту, куда отправился по камерам наш бандит. Только вот что-то было странное во всём этом.

Я оглядел парковку, вся зона закрыта забором от остальной части больницы. Сюда долго идти, если обходить территорию через центральный вход. Зачем тогда наш бандит такой крюк делал? Мог же просто дальше чуть пройтись после выхода и