Я глубоко вздохнул нагретый солнцем летний воздух, запах мокрой земли от недавно политых клумб смешивался с приторно-сладким ароматом цветов. Рядом с клумбами проходила каменная дорожка, заворачивая за угол одного из зданий твердыни князя. Из-за угла вышла гувернантка в компании с маленькой девочкой. Она заметила меня, восторженно охнула и во всю прыть помчалась по дорожке, чуть переваливаясь при каждом шаге и едва не поскользнувшись на луже у поворота.

— Хозяин, здравствуйте! — прощебетала девочка и низко поклонилась.

Меня от этого «хозяйканья» передёрнуло, левая рука крепко сжала посох, права потянулась к поясу, ища кинжал, но я заставил себя успокоиться. Как бы это слово ни было для меня противно, но сейчас я должен терпеть, позволяя девочке говорить, что и как она хочет. Вот научится говорить сложными предложениями, вот тогда и перейду к запретам.

— Соя скучала сильно. Соя вот так скучала, — девочка растопырила руки в разные стороны. — Соя очень скучала.

— Соя, Соя, Соя, Соя — передразнил я девочку, каждый раз используя разную интонацию. — Если говоришь о себе, то используй местоимение «я», а не своё имя.

— А… — девочка недоумённо захлопала глазами, и показала пальцем себе в грудь. Рукав её платьица сильно задрался. — Соя… это Соя.

— Мелкое наказание моей скверной жизни, — раздражённо прошептал я, про себя добавив, что есть люди-овощи, а есть девочки-растения. — Хрен с тобой, делай что хочешь. Руки вытяни.

— Так? — переспросила девочка, вытянув вперёд все четыре руки. Манжеты её платьица задрались на предплечье, оголяя запястья.

Я сказал малышке подойти и легонько подёргал за воротник платья, он практически вдавливался в кожу. В верхних плечах тёмно-зелёная ткань плотно облегала тело, подол платья колыхался у середины голеней, а когда я попросил девочку снять туфельку и поставить на неё ногу, то пальцы чуть свешивались с носка. Да и ошейник маловат, ещё немного и дышать помешает.

— Ладно, с этим мы что-нибудь придумаем, — задумчиво пробубнил я и приказал девочке надеть обувь. Та долго засовывала ногу в туфлю, ещё несколько раз после постучала носком о дорожку, будто прессуя сомкнутые пальцы. — Что изучала, пока меня не было?

— Нона многое рассказать… нет, Нона… — девочка показала пальцем на подошедшую гувернантку и задумалась, а спустя несколько секунд просияла. — Нона рассказывала. Вот. Нона рассказывала про еду и… на чём сидят и спят… мебель?

— Верно, — строгим голосом проговорила подошедшая женщина.

— Мебель — это кровать, стол, стул, скамейка, — девочка начала перечислять выученные слова.

— Молодец, вечером всё расскажешь, — я потеребил голову девочки, на что та радостно заулыбалась. Я переключился на гувернантку. — Мы дней через десять уйдём, крайний срок две недели. Надо бы сходить с ней пару раз в город, на рынок, чтобы в толпе не терялась.

— Боюсь, с этой…

— Прятать вторую пару рук она умеет, — отрезал я, на что женщина понятливо кивнула. — Показать ей рынок, что на нём продают и как всякое называется. И обучите её местоимениям.

— Мы это прошли в первую неделю, — женщина показала на девочку, аккуратно схватившую меня за штанину, с искренней широкой улыбкой смотревшую на меня и заворожённо слушавшую каждое моё слово. — Ещё сегодня она прекрасно использовала все местоимения, включая собственные.

— И с этим мы что-нибудь придумаем, — сказал я, недовольно посмотрев на девочку, но та ещё сильнее заулыбалась. — Тогда рынок, всякие вещи и склонения слов вместе с временами. И предупредите местного портного, у него скоро будет много работы. Я сегодня за ужином заведу разговор о новой одежде.

— Конечно, — женщина чуть поклонилась. — На сегодня мои обязанности закончены?

— Нет. Передадите девочку мне перед ужином.

— Соя хочет рядом, — пискнула девочка и внаглую прижалась ко мне.

— Ты хочешь в церковь?

— Не надо, — взгляд рубиновых глаз заполнился ужасом, девочка всеми четырьмя руками обхватила меня, старясь не выпустить. — Не надо, Соя…

— Вот и ступай учиться, а мне надо сходить в церковь.

— Соя, здесь? — робко спросила девочка, взглядом показав на мои ноги.

— Здесь, здесь. Мелкое наказание моей скверной жизни, — я отпихнул девочку и показал на гувернантку. — Иди учиться и жди вечера. И научись «я» говорить. Поняла?

— Да, поняла. Спасибо, Соя здесь, — девочка шмыгнула носом и пошла вслед за женщиной, но каждые несколько шагов оборачивалась и проверяла, точно ли я стою на месте и не исчез ли. Исчезать я, понятно дело, не собирался, и девочка даже помахала мне, прежде чем завернуть за угол.

В церкви всё прошло как обычно: толпа сначала улюлюкала, когда ксат зашёл в церковь, потом возмущалась, что ксат прошёл процедуру дознания. Да и служителей культа напрягало в очередной раз разгонять толпу перед церковью. Зато я вдоволь наслаждался озлобленными недовольными выражениями на лицах церковников, когда объяснил суть моего прихода. Настоятель церкви выслушал меня, записал строки послания и пообещал отправить его завтра же. И настоятельно попросил впредь в церковь не приходить.

После церкви я зашёл в ратушу, где отправил крайне ёмкое послание в Трайск. Его получатель удивится содержимому, но исполнит всё в точности. И это главное, потому что времени у меня немного.

К ужину я пришёл с тяжеленным мешком в руках. В нём глухо позвякивало причудливое нечто, добытое утром перед отъездом. Я тогда закончил осматривать пограничный лагерь, по винтовой лестнице спустился на землю, нашёл первый подарок — и решил проверить действие улучшенного «Чувства магии». Я отошёл вглубь леса на десятки метров. С юго-восточной части на меня понеслась нежить, «Чувство магии» показало тускло и невпопад мерцающие три звёздочки. Нежить приблизилась и сперва несколько удивила причудливой нагрудной бронёй, а после удивила низкими уровнями, со всех трёх я получил чуть больше двадцати тысяч «опыта». С одной из тварей после оклазии осталась броня, которую я прихватил с собой: слишком уж неестественно около брони вели себя белёсые ниточки и рябь пространства, ощущаемые «Чувством магии».

Эту самую броню я разместил на небольшом столике поодаль от стола для трапезы, и принялся ждать делегацию из трёх длинноухих. Девочка всё время следовала со мной от самих комнат, заинтересованно поглядывала на тяжёлый мешок, а увидев на столике его содержимое — так и вовсе уставилась на фиговину,