Мы были как два клинка, скрестившихся в смертельном танце — и в этом неистовстве было нечто… освобождающее.

Мир вздрогнул и перевернулся. Я вырвалась из его объятий, ощущая, как реальность буквально стекает с меня, словно ртуть. Сделала шаг назад — и почувствовала под ногами хруст чего-то хрупкого. Пепел.

Мы были уже не там, где начался этот безумный танец.

Передо мной раскинулся пейзаж, будто сошедший со страниц апокалиптического пророчества. В самом центре этого ада возвышалась гора — черная, как грех, с острыми пиками, рвущими кровавое небо. Воздух дрожал от жара, каждый вдох обжигал легкие. Лава, словно живая река, извивалась у подножия, пожирая все на своем пути.

И посреди этого хаоса — она.

Чудовищное ложе из черного железа, раскаленное докрасна. По его изголовью извивались узоры — замершие в вечной пытке демоны. И на этом проклятом троне, среди пламени и боли, я разглядела две фигуры.

Мы с Астаротом.

Как обрывки кинопленки, всплывающие из глубин памяти. Как будто я перелистывала страницы собственной души, написанные кровью.

Нет, не я…

Это была Астарта — моя тень, моя погибель, — развалившаяся на шелках цвета застывшей крови. Ее сине-черные волосы стекали по подушкам, словно река тьмы. А глаза… Глаза, полные запретных клятв, неотрывно следили за Астаротом.

Он восседал рядом, и в каждом его движении читалась власть — холодная, безжалостная, как удар кинжала.

Картина передо мной дышала такой животной страстью, что в груди заныла пустота. Это было не просто интимно — это было кощунственно. Слишком откровенно. Слишком… мое.

Нет… нет, нет!

Это не видение.

Это моя память. Астарот показал мне кадр из нашего давнего прошлого… Нет, не из нашего — из ее прошлого, из той жизни, чья душа когда-то была мною.

Они были единым целым — два демона, сплетенные в танце страсти и разрушения. Все в них кричало о ярости, переходящей в безумие, о любви, граничащей с ненавистью.

Этот союз был рожден в пламени — и пламя же пожирало их изнутри.

Я не могла пошевелиться, не могла отвести взгляд.

Астарта тянулась к Астароту, как грешник к своему падению. Их движения были идеально синхронны — словно они читали мысли друг друга.

Ее когти впились в его плечи, оставляя кровавые дорожки. Его мышцы напряглись, будто он готов был разорвать ее на части — или сам разорваться от напряжения. Тело Астарты горело так же ярко, как его. Она обвила его бедра ногами, прижимая к себе, их дыхание напоминало ветер в раскаленной пустыне. Жадные прикосновения Астарота скользили по ее коже, заставляя ее изгибаться и стонать. Их губы встречались в жестоком угаре, сливаясь в потоке поцелуев.

Астарта позволила ему раствориться в каждом миллиметре себя. Его ласки перестали быть осторожными — теперь это было поглощение, жажда, пожирающая ее сущность. Она пылала, ее кожа впитывала неукротимое пламя.

И тогда я услышала — два сердца, бьющиеся в такт.

Один ритм.

Одна судьба.

Я больше не могла это выносить.

Слишком пылко. Слишком подлинно. Слишком… дико.

Горячая волна отвращения, ревности и какого-то грязного любопытства накатила на меня, заставляя сжаться изнутри. Я резко отвела взгляд, пытаясь найти в этом чужом мире хоть какой-то смысл. Астарот стоял за моей спиной, вынуждая снова развернуться и наблюдать эту злосчастную сцену страсти. Его глаза… в них, сквозь привычную холодность, мелькнуло что-то неуловимое.

Грусть? Растерянность?

— Я скучаю по тебе, — прозвучал за моей спиной его голос — низкий, хриплый, пронизывающий до костей. — Ты мне нужна… как никто другой.

Словно невидимая рука сжала мое сердце, оставляя лишь пустоту. Эти слова были не для Астарты — они предназначались мне.

Я открыла рот, чтобы ответить, но мир внезапно рванулся в сторону. Невидимая сила схватила меня и потащила прочь, вырывая из этой реальности. В глазах помутнело. Тьма сгустилась, обволакивая словно вязкий дым. Где-то вдали мелькали вспышки — яростный белый свет, рвущийся сквозь черноту.

А потом…

Голоса.

Настоящие.

— Очнись! Что с тобой⁈

Чей-то испуганный шепот пробился сквозь туман в моей голове. Заботливый. Тревожный. Такой… живой и знакомый.

Тьма отступила. Свет наконец пробился, и реальность ожила перед моими глазами. Надо мной склонился Эрдан — на его лице застыла смесь облегчения и волнения.

— Она очнулась! — радостно крикнул он, обернувшись к кому-то позади меня.

— Слава богам… — с облегчением вздохнула Клавдия.

Я почувствовала, как крепкие руки обхватили меня, прижимая к груди. Это был Дима. Его тепло заставило мое замерзшее сердце чуть оттаять.

Все еще слабая, с трудом приходя в себя после видений, я с трудом поднялась на ноги. Давящий туман, окутывавший сознание, медленно рассеивался. Мир вокруг казался размытым, будто я смотрела сквозь мутное стекло.

Я вцепилась в Диму, вдыхая его знакомый запах — он стал якорем, возвращающим меня к реальности. Осмотревшись, я поняла: внешне все было как прежде, но внутри бушевала буря. Казалось, огонь и хаос того ада все еще пылали во мне, превращаясь в клубок эмоций, не желавших утихать.

Ноги снова подкосились, тело будто лишилось сил. Эрдан тут же подхватил меня, усадил на землю. Дима обнял крепче, чем обычно, и я, ощущая себя беспомощной, прижалась к нему, закрыв глаза, чтобы перевести дух.

— Ты просто рухнула без сознания, будто тебя выключили, — сказал Эрдан, вглядываясь в мое лицо.

Я глубоко вдохнула, пытаясь унять дрожь:

— Это был Астарот… — прошептала я, избегая взглядов. — Он помогает команде «Запада». А что они готовят у ворот — даже боюсь представить. Он умен, хаотичен… — мои слова звучали глухо, путаясь.

— Что он сказал тебе? — спросил Эрдан. Едва уловимая дрожь в его голосе выдавала напряжение.

Я молча опустила голову. Внутри что-то вспыхнуло — будто тлеющие угли, раздутые ветром. По телу пробежала волна жара, тут же сменившаяся ледяным холодом, а вместе с этим накатила волна смущения и обжигающих воспоминаний. Неожиданно меня охватило острое желание вернуться туда, в тот безумный мир, который и пугал, и манил. Я резко встряхнула головой, пытаясь отогнать навязчивые мысли.

Но в этот миг Дима прижал меня крепче. Его тихое, теплое присутствие мгновенно погасило внутренний пожар. Я подняла на него взгляд — он был затуманен, я едва различала силуэты. Голова кружилась, но в его объятиях мир хоть немного приобретал устойчивость.

Я