— Значит, Джеймс скрыл свое родство с вами, пристроил на фирму сначала сестру, а потом и племянничка подложил мне в постель… Зачем?!

— А вышла бы ты за меня замуж, — Дин предусмотрительно отодвинулся от матери подальше, — родила бы мне наследника, переписала на меня фирму, и жила бы себе, как и все. Я бы от дядиных планов тебя бы точно прикрыл. Ждала бы себе мужа с работы, готовила обеды и ужины, занималась воспитанием детей.

Я невольно покачала головой:

— Джеймс прекрасно знал, что я никогда и никому не уступлю «Рай». У тебя бы ничего не получилось. Да и не могла быть это его идея.

— Правильно. Идея была моя. Но дядя не возражал. Так и сказал: сможешь взнуздать — она твоя. Не сможешь — не обессудь. Я поступлю так, как считаю нужным.

Вот теперь для меня все встало на свои места: Джеймс вел свою игру, ослепленный жаждой мести за погибшую любовь. Дин же пытался всего лишь оттяпать у меня фирму, чтобы было что просаживать на своих шлюх. А Дора… Видимо, Джеймс был прав: она так возненавидела меня за то, что я пренебрегла ее сыном, что теперь готова убить. Недаром говорят, что материнская любовь слепа, глуха и эгоистична.

— Дин, хватит болтать! У тебя все еще есть завещание! Фирму можно получить и после ее смерти!

Мне стало горько. Вот и вся моя ценность. Завещание на фирму и имущество. Но я все же нашла в себе силы презрительно улыбнуться:

— Правильнее будет сказать: можно было. Я изменила завещание после того, как вошла в род эр Дори. Так что Дину в любом случае ничего не светит. Даже если ему удастся каким-то чудом убедить дознавателей, что он не имеет никакого отношения к моей смерти, фирму получит Алиарна эр Дори, как моя мать. Впрочем, я вообще не уверена, что Дин попадет к земным дознавателям. Вы с ума сошли оба, когда устроили засаду у здания Совета!

Лицо Дина в этот момент надо было увидеть. По-моему, его даже не взволновал намек на то, что его вот-вот арестуют. Понимание того, что все его планы по быстрому обогащению пошли легендарному псу под хвост, исказило до неузнаваемости смазливую мордочку бывшего жениха. С жуткой гримасой он вскинул свое оружие и прошипел:

— Ну так сдохни, тварь! Не досталась мне — не достанешься никому!

Это было жуткое, кошмарное мгновение: черный глазок прицела и яростно блеснувший смертоносный луч, направившийся прямо мне в центр груди. Мое сердце замерло от ужаса. В голове стало пусто и звонко. А тело словно парализовало. Вот и все.

Но боги, или кто тут есть на Эренсии, распорядились совсем по-другому. За долю мгновения до того, как луч ударил меня, обрывая мою жизнь, кто-то дернул меня за щиколотку, сбивая меня с ног.

В свой жизни я падала очень редко. И на спину — никогда. Упасть плашмя на спину на жесткое покрытие дороги — это самый настоящий кошмар! От боли у меня перехватило дыхание и потемнело в глазах. В ушах стоял какой-то непрекращающийся гул. Будто разом кричало много людей.

Не знаю, сколько длилось это ужасное состояние. Мне показалось — целую вечность. Но постепенно боль уменьшилась до почти терпимой. Пелена в глазах рассеялась. И я разглядела перекошенные от ужаса лица склонившихся надо мной Марка и Кристиана. А потом в уши ворвалось надрывное:

— Лина!.. Энжелин, не смей умирать!..

Каждый, даже самый крошечный вздох, мне давался с такой болью, что не то, что говорить, дышать не хотелось. Но я все же нашла в себе силы и тихо выдавила:

— Я жива. Правда… не знаю… как…

Меня поняли. Марк отвернулся. Кристиан нехотя ответил, но отвел в сторону глаза:

— Это Кьелл… Он… Медики уже в пути. Вам помогут.

Голос Кристиана звучал хоть и чуть сдавленно, но спокойно. Вот только меня почему-то словно раскаленным ножом полоснули внутри. Даже собственная боль забылась, исчезла:

— Крис, помоги мне сесть.

У Кристиана удивленно расширились зрачки. Однако он не стал со мной спорить и, взяв меня под мышки, аккуратно посадил. Сзади меня тотчас подпер своим телом Марк, давая возможность опереться на него и хоть немного расслабиться.

— Где Кьелл? Я хочу его увидеть!

Кристиан промолчал. Но указал глазами рядом со мной. Я перевела взгляд и буквально захлебнулась от ужаса. Стало понятно, что медиков Кьеллу не дождаться. Жизнь стремительно утекала из него через дыру в боку. Рядом с Кьеллом на дороге темнела огромная лужа быстро свертывающейся крови. Парень дышал рвано, через раз. Черты его лица заострились. Кожа приобрела неприятный восковый оттенок. Даже мне, не медику, было понятно, что это конец.

Кьелл с трудом облизнул пересохшие губы и слабо мне улыбнулся:

— Живая… хорошо… я успел…

Я испуганно дернулась в его сторону, чтобы закрыть ему рот рукой. Но собственное тело полоснуло такой болью, что я захлебнулась воздухом и застонала. Кьелл помрачнел. И я поспешила его утешить:

— Это ничего. Упала неудачно, ушиблась. Но это не страшно. Медики все быстро залечат. А ты не говори, береги силы.

От страха за чужую жизнь фраза прозвучала так, словно у меня ничего не болит. Кьелл усмехнулся:

— Теперь это… не важно… я мечтал… стать твоим… но понимаю… мне нет места… в твоей жизни…

Резко отвернулся в сторону Кристиан. Но я успела заметить жалость на его лице. В поле зрения появились Мирайя и Лежиная. Первая смотрела хмуро. Вторая — с настороженным любопытством. Словно кумушка-сплетница, а не член Совета.

Решение созрело внезапно. Я дотянулась и взяла в свои руки холодеющую ладонь Кьелла:

— Я, Энжелин Дэвис эр Дори, беру тебя, Кьелл, своим третьим мужем в присутствии членов Совета и других свидетелей. Как и положено законом Эренсии.

В голубых глазах парня вспыхнуло радостное недоверие. А потом на обескровленных, почти прозрачных губах расцвела самая настоящая улыбка счастья:

— Моя госпожа… я весь твой…

Кьелл не смог закончить фразу. Внезапно его тело сотряс жуткий кашель. На губах выступила алая пена. А потом сведенное