На экранах начали разворачиваться предоставленные Каем записи о случившемся в мирах, где возобладало «всеобщее благо». Вся безысходность, безнадежность и отчаяние жизни в них. Безжалостное уничтожение всех, кто хоть немного не соответствовал установкам «великих учителей». Концлагеря, в том числе и детские, где из детей выкачивали кровь и всячески над ними издевались. При этом четко и понятно объяснялось, что именно это понимают «светлые» и «благостные» проповедники под «всеобщим благом». И задавался вопрос: для кого это благо? И почему откровенный кошмар именуют именно благом? Кто стоит за проповедниками? За светлыми, добрыми на вид, а на деле абсолютно безжалостными дедушками и бабушками.

Кай постарался на совесть, у просмотревшего его фильм разумного, если он нормален, слова «всеобщее благо» вызывали отвращение и ужас. Множество известных проповедников оного было буквально разорвано толпой в клочья, а остальные затаились, пытаясь понять, кто смог узнать их секреты и выдать их простонародью, которое разбираться и слушать оправдания не стало. Несколько десятков ревнителей было арестованы и теперь ждали допроса, лихорадочно пытаясь сообразить, что говорить — притворяться святыми и благостными уже не получится, им никто не поверит, особенно после показанного.

Вирт мысленно рукоплескал Каю — тот сотворил буквально чудо, его фильм оказался страшным ударом по не ожидавшим ничего подобного ревнителям. От них шарахнулось буквально все население Аталана, выжившим осталось только бежать. Если спецслужбы Академии позволят, а это вряд ли — таким тварям нельзя позволить затаиться и начать гадить исподтишка. Слишком много миров погубили «светлые и благостные» ревнители всеобщего блага, порой даже миров на грани Перехода. Слишком много горя и боли они принесли мирозданию. Прощения им не было. И не будет.

Глава XXI

Студиозусы негромко переговаривались, ожидая прихода преподавателя ритуальной магии, мэтра Алинжана из клана Дархаон, представителя малочисленного народа тхавар, родственного оркам, но сильно от них отличающегося. Высокие, худощавые разумные походили на урук-хай только выступающими нижними клыками, а в остальном напоминали скорее полуэльфов, плюс имели короткие хвосты и покрытую черной чешуей шею и верхнюю часть спины, плюс небольшие желтые глаза с вертикальным черным зрачком. Тхавары считались лучшими ритуалистами в нескольких близлежащих вселенных. Однако предпочитали сидеть дома. Удивительно, что ректору удалось уговорить тхавара преподавать в Академии, до него это никому не удавалось. В результате специализирующиеся на ритуалистике выпускники очень ценились. Если, конечно, учились, как следует. Тех, кто учился спустя рукава, мэтр Алинжан из своих групп гнал поганой метлой. И никто не решался возразить. Даже самые богатые и влиятельные родители предпочитали вразумлять нерадивое дитя розгами, а не конфликтовать с ритуалистом. Чревато, знаете ли, большими неприятностями, что тхавар не раз доказывал неразумным.

— Приветствую! — подошел к графу Дельмару и барону Хольму их старый приятель, виконт Колграйв, высокий темноволосый молодой человек.

— И тебе привет, — хмуро посмотрели на него озабоченные чем-то молодые аристократы.

— Чего такие расстроенные?

— Ты думаешь, что после ссылки шести родов есть причина для хорошего настроения?

— Ничего особо страшного не произошло, — пожал плечами виконт, он всегда отличался жизнерадостностью и никогда долго не огорчался, что бы ни произошло. — Ну, пришлось вассалов освободить. Да и демон с ними, без них проживем. Сами наниматься приползут, когда оголодают.

— Ты не понимаешь, — вздохнул барон.

— Чего?

— Того, как освобожденные нас ненавидят. Была среди моих вассалов приятная девица, Эльсана. Совершенно безотказная, все приказы с энтузиазмом выполняла. А как она умела мужчине удовольствие ртом доставлять! Это что-то с чем-то! Но я видел с какой звериной, лютой ненавистью она смотрела на меня после освобождения. Меня всего передернуло! Что я ей сделал-то плохого? Пользовался? Да, так для того бабы и предназначены. Но никогда не обижал, не бил, голодом не морил, на праздники обязательно что-то дарил.

— Это еще ничего, на тебя только смотрели, — скривился молодой граф. — Ты, наверное, не в курсе, но за последнюю декаду бывшими вассалами, недавно освобожденными, было убито шестьдесят восемь аристократов. Больше трехсот ранено, и из них далеко не все выживут, а герцог Хайратский, способный вылечить что угодно, помогать пострадавшим отказался, сказав, что все по заслугам. Бывшие вассалы, как только с них снимали магическое принуждение, бросались на хозяев, как разъяренные звери, не жалея себя. Зубами рвали!

— Но почему⁈ — сжал кулаки барон. — Почему⁈

— Видимо, не принимали свое подчиненное положение, ждали момента отплатить, — вздохнул Ремит. — Дождались. Похоже, мы с этим принудительным вассалитетом действительно дали маху. Герцог правильно говорил, что простонародье на грани взрыва. И если бы случился бунт, то нас всех порвали бы в клочья. Так что нам еще повезло. Выжили. Теперь придется сидеть тихо.

— А ты сумеешь? — вскинул бровь виконт. — Будто я твою шебутную натуру не знаю!

— Жить хочу, потому сумею, — поежился молодой граф. — Я не забыл, куда меня отправил Вирт Дар. Знаешь, я туда больше не хочу! Мне еще повезло, что на время. Шести родам повезло меньше. Им оттуда никогда не выбраться. Так что ну его. Обойдемся как-нибудь без вассалов. Да и те, кто за всем этим стоял, мне тоже не нравятся. Нас просто использовали, чтобы вызвать гнев у народа, а мы, как последние идиоты, и рады стараться…

— Так это правда, что за нами стояли радетели?

— Правда, к сожалению. Отец точно выяснил. А потом меня мордой в это натыкал. Хорошо так натыкал, как нашкодившего кутенка в его кучу. И объяснил, как дурацкие гордыня и спесь приводят к гибели. Доходчиво объяснил. Всегда бы так объясняли. Так что я больше во всяких таких играх не участвую, мне род и семья дороже. Мне еще жениться и наследника производить на свет предстоит.

— Да никто из здравомыслящих аристократов больше в заговоры не полезет, уж больно доходчиво ректорат объяснил, что этого делать не следует, — тяжело вздохнул барон Хольм. — Но помимо здравомыслящих есть еще и спесивые дураки.

— А эти пусть пеняют на себя, — криво усмехнулся Ремит. — Союзников и клан отец предупредил, остальные нам безразличны. Теперь главное свести на нет народный гнев. Для этого несколько