Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 87
Ходят басни, что после актуализации корабля в Альбертовой сетке пространства пассажиров тошнит.
Некоторые уверяют, что у молодых появляются седины, а у старых возможны микроинфаркты. Один тип наркозависимого вида в космопорту Анагравы однажды жаловался, что у него после прыжка перстень сжался и врос прямо в палец.
Может, что-то такое и случается иногда, но по моему личному опыту – чушь. Выход из подпространства – процедура безболезненная и безопасная.
Неприятности в другом: первые несколько минут после актуализации корабль находится в состоянии полной невесомости.
Если летишь комфортабельным пассажирским лайнером под присмотром блудливых стюардесс или если боевой корабль совершает степенный, плановый оперативный переход из одного сектора Пространства в другой – невесомость толком даже распробовать не удается. Для того и придуманы капсулы, в которые приличные люди обязательно залазят перед переходом, чтобы ни о какой невесомости не заботиться. И покидать капсулу следует только тогда, когда корабль при помощи двигателей и МУГ-конвертера восстановит баланс искусственной тяжести и естественного ускорения в районе нормы.
А вот если корабль гонялся за неприятелем, а потом сам подставился своре вражеских крейсеров, если гробы были единственным родом капсул, о которых заходил разговор. Летай по кают-компании и не обижайся, если кто-то с непривычки залепит тебе сапогом в ухо.
Вторая неприятность – сугубо психологическая. Самый сложный объект, который находится на космическом корабле, – человеческий мозг. Когда инвариантный полевой кокон входит обратно в Альбертову сетку и корабль вместе со всем содержимым разворачивается в привычные трехмерные объекты, человеческий мозг воссоздается с крошечным запаздыванием. Но этого запаздывания хватает, чтобы сознание отследило свое собственное разворачивание.
Вот тут-то как раз и проносится «вся жизнь». Или, точнее, самые бронебойные и душераздирающие ее фрагменты.
У разных людей это происходит по-разному. Кто-то орет, как новорожденный, которому перерезал пуповину неласковый доктор. Кто-то взахлеб плачет – вспомнил, как его в трехлетнем возрасте папа ремнем по заднице обидел. У кого-то радость: воскресла мимолетная влюбленность в соседку по парте и она, о чудо, кажется отвечает взаимностью, недаром же ручку просит и врет, что свою дома забыла…
Процент разводов с последующим новым браком у людей, часто летающих на кораблях межзвездного класса, выше, в несколько раз выше, чем у домоседов. Из-за этого и возникли две Знаменитые басни, оптимистическая и пессимистическая. Дескать, подпространство – ура! – повышает потенцию. И – о ужас! – вызывает сумасшествие.
А я после прыжка всегда веселею. Уж такими, видать, счастливыми были мои младенчество и детство.
– Есть! Мой палец! Еще один! Моя ладонь! Рука! Нога! – Я был в экстазе.
Вопил я в левом верхнем углу кают-компании, между заключенными в прозрачные эллипсоиды моделями «Юнгера» и флагмана Пятой эскадры крейсера-носителя «Конквест». В угол мое новорожденное тело занесло после того, как меня брыкнул Кизи Кен Аман, переживающий актуализацию в припадке мрачного буйняка. «Куда ты дел деньги, сука! Куда ты дел деньги, сука!» Вот у него детство, наверное, не сложилось.
– Я знаю буквы! Меня зовут Сережа! Я люблю коньяк и мороженое!
Воины Обновления не оправдали моих ожиданий. Я уже успел привыкнуть к их собранности и спокойствию. К их психической стабильности. В глубине души я уже признал, что их мудрость и особые навыки во многих случаях позволяют добиться большего, чем наши сверхпродвинутые технологии в сочетании с самонадеянностью и наивностью. Но прыжок их доконал. А может, в том было виновато магическое действо в секторе Грина.
Все они – и мужчины, и женщины – издавали замогильные клокочущие звуки, кувыркались и складывались-раскладывались, как химерические человекообразные креветки. Только Шбаланке в этой эпилепсии участия не принимал, а медленно дрейфовал под потолком в мою сторону, словно утопленник из Копей Даунинга. Похоже, его сознание по-прежнему находилось в сильно измененном состоянии.
В меня врезался Вальдо. Я заключил его в дружеские объятия быстрее, чем успел обдумать эту идею как следует. Ведь капитану аналитической разведки подобное панибратство со стороны капрала может показаться оскорбительным! Да-да!
– Мы их сделали! Эверт, у тебя вся рожа черная! Ты на черта похож!
Вальдо не обиделся. Ив свою очередь, сжал меня так, что захрустели мои бедные косточки. И тихо-тихо сообщил мне на ушко:
– Серж, я в тебе не ошибся. Вот тебе намек: ты никогда не спасся бы с Глокка, если б с тобой не было девочки. Остальное – домыслишь. Ты не такой дурак, каким иногда пытаешься казаться.
Судя по неуместной трезвости мыслей, Вальдо принадлежал к редчайшей породе людей, у которых все комплексы были переработаны и интегрированы в цельную картину мира. Ха, а я и впрямь не такой дурак!
Тут, быстрее, чем я ожидал, возникла нормальная тяжесть. Мы с Вальдо грохнулись на пол, как влюбленная парочка – в койку. Не размыкая объятий. И, только оказавшись на полу и обретя относительную ясность сознания, я заметил, что на потолке… на потолке – та-акое…
Прежде своей гладкостью и прозрачной голубизной потолок наводил на мысли о закрытом заведении для солдат, получивших психическую травму индекса F (Fatal) во время боевых действий в Пространстве. Теперь же на нем проявился кое-какой дизайн в духе немодного в последнее десятилетие ретростиля «этно».
На потолке красовался тот самый ритуальный знак, который во время встречи с кровернами напоминал мне лицо Шбаланке. С немыслимой, запредельной внятностью.
Казалось, в какой-то момент красная и белая пудра, камешки и корешок-язык со скоростью активированной пули сорвались с ковра вверх и вплавились в несгораемый и, между прочим, тугоплавкий пластик потолка!
Вот так. Хорошо еще, ритуальный знак-"лицо" не прошел через весь «Юнгер» насквозь.
В кают-компании царил жутчайший бардак. Пепел из внушительных трубок Воинов Обновления после сеанса невесомости покрыл неряшливым налетом кресла диванчики и столы. Один из их мешков, видимо, был завязан неплотно, и теперь его неаппетитное, скользкое содержимое, похожее на рыбью чешую, лег под ноги в самых непривычных местах. Прикасаться к попискивающим лимонам и кровернским крючочкам мне было как-то боязно.
Воины Обновления потихоньку приходили в себя, растирая поясницы и ушибленные колени, когда в компанию ворвалась Голдсмит. Свечников сразу же вскочил и вытянулся во фрунт:
– Взво-од… Равняйсь! Смирно!
Мы повскакивали на ноги, хотя взвода было всего ничего. Гайдамака и наши боевые подруги отсутствовали. Они провели все время боя с кровернами в душевых кабинах, куда их милостиво отпустил Свечников сразу после возврата власти на «Юнгере» в наши руки.
У меня у самого все тело зудело и чесалось – последний раз я мылся, так сказать, вместе с Тайше Вассерфаль. Учитывая, что после этого мы мотались Грину, катались на динозаврах и тэ дэ, я вонял как стреторианский болотный скунс.
Ну ладно. Настоящий солдат, как говаривал в свое время душка Зигфрид, должен быть сильным, свирепым и потным кабаном. Хочешь быть чистеньким – устраивайся работать референтом к звезде трансвидения. Если пройдешь тест на тренированность анального сфинктера, конечно.
Голдсмит была насуплена и сердита. В первое мгновение мне даже показалось, что она жаждала геройской смерти в неравном бою, а нечаянное спасение сломало ей весь кайф.
– Сениора корветтен-капитан! Отдельный взвод номер двести тридцать два приветствует командира корабля в зоне актуализации! Благодарим за приятный прыжок! – отчеканил Свечников стандартные формулы межзвездного этикета.
– Благодарим за приятный прыжок! – гаркнули все мы.
– Благодарю за приятный прыжок, корветтен-капитан, – прижав ладонь к сердцу, поклонился Вальдо.
Так повелось еще со времен Раннего Освоения. Любой старший офицер, находящийся на борту, любое подразделение любой армии – не обязательно правительственной – после прыжка обязаны выразить благодарность командиру корабля за удачный прокол Альбертовой сетки и последующее возвращение из вселенского Ничто к новой жизни.
Голдсмит сдержанно кивнула и вошла. Брезгливо поглядывая себе под ноги, словно опасаясь вступить в чешую или раздавить какой-нибудь из загадочных предметов, заполонивших ковер, она прошла к настенному шкафчику бара.
Команды «вольно» от нее пока что не последовало. Медленно поворачиваясь на каблуках вслед за капитаншей, мы, в соответствии с командой «смирно», по-уставному пожирали ее глазами.
Отвлекшись на секунду от пожирания, я сделал пару отчаянных знаков Воку. Дескать, старик, ну что же ты, ну скажи «спасибо», ну что тебе стоит. Вок степенно повел бровями. Мол, понимаем, не варвары.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 87
