И он разрешил ей дышать.

— Не хочу показаться заботливым, но ты стал еще прозрачнее. Давай все-таки я понесу.

— Нет.

На пути к трапу девушка согрелась в руках андроида. Она пыталась очнуться, но ее память и сознание все никак не могли догнать события последнего часа. Ее попросту не было, не существовало в это время. Ведь когда тебя нет, это не укладывается в голове. Нет, Самина еще тонула в ресивере, потрясенная предательством Эйдена и своей смертью, но ощущения эти мешались с касанием влажной ткани и дыханием. И биением сердца. Абсурд. Бывают ведь и у отрубленной головы фантомные боли? На самом деле ее тело стынет у поверхности воды, а она…

Она свернулась на груди убийцы. В его руках было все равно, куда лететь: вверх или вниз.

* * *

' — Мы нагулялись. Можно нам домой?

— Нет, побудьте еще со мной.

— Но мы устали!

— Сейчас начнется самое интересное'.

Желтые глаза, блестящие и невозможные, смотрели на робота. Просто смотрели и все. Самина молчала, дышала ровно, спокойно. Как-то слишком спокойно.

Эйден не спрашивал, как она себя чувствует, он знал точно: физически она в порядке. И она знала, что он знает. Нужен был экспресс-тест, чтобы понять, как там у нее с психикой. Обычно человек уже не тот после гильотины. Хотя женщинам не привыкать терять голову, а потом быстро забывать об этом.

— Скажи пароль, — позвал Эйден.

Светлые брови вопросительно дрогнули, и он повторил:

— Скажи это. «Ты отрезал мне голову» — так принято. И что ты ненавидишь меня, чтобы я понял, что с тобой точно все в порядке.

— Пустое. Что ты меня убьешь, я поняла, когда поймала твой взгляд. То, как именно — когда ты поймал клинок, — она шептала, иногда соскальзывая в хрипотцу, но смахнула руку андроида со своего горла. — Не надо, все нормально. Уже бывало, что я теряла голос, это… нервное.

— Ладно. Думаю, сейчас лучшее, что я могу сделать, чтобы голос вернулся, это оставить тебя одну. Прости, не знаю, надолго ли.

— А как же твой пароль? Давай, скажи, что я не одну себя подвела, а половину вселенной. Или сколько там пауки собирались оттяпать с моей помощью.

— Мне не в чем тебя винить. Я тут подумал… нельзя же винить за природную тягу к свободе.

— Я просто хотела выйти из игры.

— Выходи.

Девушке казалось, если она повернет голову, та снова отвалится. И повернулась на бок всем телом, чтобы взглянуть на андроида. Нет, ей определенно послышалось. Ведь вот же он — спокойный и собранный. Он не мог произнести такое. Не сейчас и уж точно не под вирусом. Самина не знала, что пока не очнулась, он лежал, уткнувшись ей в плечо, местами штопая себя изнутри, местами разрывая, то собирая, то рассыпая, и что пришел в сознание, только признав очевидное:

— Выходи, я уже проиграл тебе. Я не смогу убить тебя на Бране, так что нет смысла мучить тебя здесь.

— Император не пойдет до конца? Совсем заврался.

— До конца чего? У всего есть границы, даже у вселенной, и мои — вот они, здесь, где начинаются твои. Отдыхай, а после уйдешь.

Ну, конечно. Известная манипуляция: дать иллюзию свободы, чтобы далеко не убежала, расслабилась и не вздумала прятаться. Самина попыталась встать и не смогла. Но тут же попыталась снова.

— Прямо сейчас уйдешь? Зеленая, в одном белье.

— Если бы ты не прикрывался демоном, а нашел смелость почувствовать то, что чувствую я, Эйден, ты бы бежал отсюда, сдирая с себя кожу. Потому что только эта боль заглушила бы мой ужас — от одного твоего гнусного вида и мерзкого запаха! Ты как чума, от которой не сбежать, не отмыться!

— Дождись хотя бы, когда вернется голос. Сядешь на любой звездолет, куда угодно, и пропадешь, — он не ответил на грубость, но нарочно провел костяшками по бледной щеке. Зная, как Самина взорвется, но не покажет этого. — Слышала что-нибудь заманчивее? Не бойся, я уже скорректировал план без твоего участия.

— Да ну! Любой план без меня только оттянет время.

— Значит, я дам Ибриону время. Имперские оборонные технологии не стоят на месте.

— Бранианское реле — не шарашка, как здесь. Ты же понимаешь: запусти его вхолостую, и в лучшем случае тебя завалит насмерть.

— Это ты к тому, чтобы я передумал?

— Это я к тому, что если не врешь — не запирай меня, когда будешь уходить.

Эйден неслышно поднялся. Все так же опасаясь вертеть шеей, Самина неуклюже отвернулась к стене и прикрыла глаза.

— Он убил Бена.

— Что?..

— Кай убил Бена. С твоей санкции.

Тот карт-бланш для Бритца. Робот наблюдал, как умирает легион его демонов. Бесполезный легион. Уже в коридоре Эйден сжал челюсти так, что рот наполнился амальгамой. Он прокусил себе язык. Глотая ртуть, андроид направился вон из корабля.

— Вы знаете, последние пару часов у меня то и дело барахлит сердце, — Ирмандильо возник из рубки, потирая грудь. — То зайдется, то остановится… Не хочу паниковать, но я могу от этого умереть?

— Можешь.

У шлюза он столкнулся плечом к плечу с Бритцем и чуть не сбил его с трапа.

— Твой труп на мостике? — рыкнул синтетик. — Убери за собой!

Холодный воздух долины резал легкие.

' — С меня хватит, Эммерхейс. Я спать.

— Слабак.

— И ближайшие лет сто меня не трогай. Псих'.

Ветер усилился и пробрался под китель, под самые ребра. Хорошо. Надо охладить себя изнутри. Что там говорил Ирмандильо о сердце? Почему это слово так и преследует его? Точно. Легенда о Ланиакее. Шчер подкинул новый образ: паук с ледяным сердцем. Теперь он ползал внутри андроида и не давал покоя. До вылета оставалось немного времени, пока гломерида обсыхала, и Эйден решил вернуться к руинам зала под холмом.

Глава 26

Которая чуть-чуть запоздала

После землетрясения в коридорах мигал аварийный свет. Все клинкеты и шлюзы автоматически запирались изнутри, и андроид подтащил одного паука к замку, чтобы приложить его педипальпы к сенсору. Импровизированный кабинет Лешью остался цел. Сейф был заперт. Хотя Эйдену не составляло труда подобрать код, он не спеша разглядывал