– Мастерицы, – невозмутимо поправила его Климова. – Приступайте, субнавигатор.

Грант конфузливо крякнул и тоже полез из своего угла.

– Неловко как-то, – пробормотал он, предупредительно уступая дорогу девушке. – Мы же вроде тут хозяева. Пойду помогу.

5

– Странно, – вдруг сказала командор Климова, глядя им вслед.

– Что странно? – спросил Кратов.

– Нелепая традиция – пропускать женщину вперед. Откуда она взялась? Это же противоестественно, противоречит биологической концепции полов. Первобытный охотник не мог позволить хранительнице очага и продолжательнице рода выйти из пещеры прежде себя. Там ее мог подстеречь хищник. И в дальнем космосе это правило должно бы возродиться. Но нет…

– Не нужно требовать чересчур многого от Гранта, от меня и от любого другого мужчины. Мы привыкли к иному правилу: место женщины, хранительницы очага и матери, – у очага, на Земле, а не в дальнем космосе.

– Ересь, – сказала Климова недовольно. – Впрочем, извините. У нас не так много времени, чтобы расточать его на лирику. Пора заняться делом.

– Ленка, – позвал Кратов. Неожиданно даже для самого себя.

И снова, как тогда, увидел, как внезапно замерла командор – на полушаге, на полувздохе.

– Слушаю вас, – произнесла она казенным голосом.

– Откуда ты здесь? Ты – и в Звездном Патруле?

Она улыбнулась краешком рта – или ему просто показалось. Или очень захотелось увидеть на ее лице улыбку. Пусть даже слабый намек на улыбку.

– А вы… – она тряхнула головой, делая над собой усилие. – А ты не понимаешь?

– Ни черта, – сознался Кратов.

Он не ошибся: улыбка наконец-то проступила на губах командора. Насмешливая, недобрая. Не та, какую он желал бы видеть.

– Еще бы, – сказала Климова. – Это нелегко понять. Особенно если изобразить в лицах. Тощая голенастая девчонка с соломенными косичками. Вечно ободранные коленки, облупленный нос… – Кратов вспомнил давешний разговор с Грантом и конфузливо крякнул. – А рядом? Ну конечно же он! Косая сажень в плечах, литые мышцы под атласной кожей, умный саркастический взгляд, полная уверенность в себе и собственном будущем. Ну как тут не влюбиться?!

– Что-что? – переспросил Кратов.

– …И вот он с блеском поступает в Училище Звездной Навигации и Разведки. А как же иначе? Отныне ему всегда быть на переднем крае, ибо где же еще ему быть? А вот девчонку, очертя голову кинувшуюся следом, туда не взяли. Не берут в Галактику таких глупеньких и слабеньких! Еще и посмеялись над ее нелепой фантазией. «Ах, та-а-ак?! – подумала она. – Ну, я тебе докажу…»

– Мне доказать? Что?..

– Пока еще ничего особенного. Так, вообще – доказать. Но девчонку ждал поворот от ворот – много раз, пока ей, бедной дурочке-дурнушке, не захотелось доказать уже всему белому свету, что косая сажень в определенных местах и всякие там литые мышцы – еще не главное… Лирика все это, коллега. Или как тебя теперь называть – брат-плоддер? Никчемная слюнявая лирика.

– Ленка, – пробормотал Кратов. – Я же ничего не знал.

– Воображаю, как бы ты покатывался, рискни я хотя бы намекнуть на мое небезразличие к тебе. Ты же в ту пору млел подле своей рыжекудрой Юлии… Но дело прошлое. Давно уж нет никакой Ленки. Ничего нет. А есть командор Звездного Патруля Климова и брат-плоддер Кратов. Да еще, пожалуй, почти угасшее эхо воспоминаний, долетающее к нам из детства.

– Полузабытые маяки, – со злостью проговорил Кратов. – Никому, кроме историков, не известные планеты. Месяцы и годы полного отчуждения. Вот он, мой передний край! Вот на что сгодились мои мышцы!

– Плохо они сгодились, – заметила Климова. – Даже против пантавров.

– Ленка, – сказал Кратов. – Конечно, ты права, ничего уже нет. И быть не могло… Но кто же ты теперь? Амазонка? Знак беды или надежды?

– Эхо, – снова улыбнулась Климова. – Только эхо.

6

Низину частоколом обступал лес, кое-где побитый недавним набегом пантавров. Сквозь прорехи до самого горизонта видна была голая степь. И это был почти земной лес, в котором росли деревья как деревья, чьи замшелые от времени и сырости стволы на громадной высоте пушились голубыми, а иной раз – и привычно зелеными кронами. А между стволов уже взламывала наслоения палой хвои молодая, мягкая еще, но настырная поросль.

Вот только птицы не пели. По какому-то странному капризу эволюции они здесь не возникли.

– Какой запах! – сказала Джемма. – Почти земной. Правда?

– Неправда, – сказал Грант.

– Да ты просто не помнишь.

– А ты?

Девушка не нашлась, что ответить.

По представлениям Гранта, изрядно размытым годами отчуждения, неоткуда было взяться такому запаху – дикому, горячему, разнузданному – на старушке Земле. На планете, умудренной опытом тысяч и тысяч лет цивилизации. Все же здесь был первобытный лес, поднявшийся и окрепший в юном, ничего толком не изведавшем, не пережившем мире.

Просто девушка по имени Джемма Ким залеталась, замоталась по Галактике. Да и сам-то Грант уже почти растерял из памяти за бесконечными инозвездными калейдоскопами и свой домик в мандариновой роще, и ледяную речку, берущую начало от высокогорных ледников. И частенько по ночам клял черными словами все эти чужие расчудесные пейзажи, горели бы они синим пламенем.

Грант склонился и поцеловал Джемму, очень удачно угадав ей в абрикосовую теплую щеку. Голова у него шла кругом.

– Так редко удается попасть на какую-нибудь зеленую планетку, – пожаловалась Джемма. – Чтобы тишина, чтобы елочками пахло, чтобы ветерок погонял облачко по синему небу.

– Нубилус вентус, – прокомментировал Грант. – Ветер, несущий облака. Елочками, допустим, здесь тоже не пахнет. Все эти деревья на самом деле какие-нибудь ненормальные по нашим понятиям хвощи.

– А почему бы тебе не рассказать, как ты очутился в плоддерах? – вдруг спросила Джемма.

– Настоящие плоддеры никому об этом не рассказывают. Если я здесь, значит нет мне другого места. Разве что в могиле. Но туда я не хочу. Я синоптик, Джем. Как ты полагаешь, может синоптик учудить такое, после чего ему тошно будет жить среди людей?

– Не знаю, – пожала плечами девушка. – Наверное, ты ошибся в прогнозе?

– Я совершил преступление. Ты сейчас гуляешь с убийцей. Тебе не страшно?

– Ну какой из тебя убийца? Тоже придумал… Настоящий убийца – это выродок, нравственный мутант. Разве ты таков?

– Нет, – Грант усмехнулся. – Но кому от этого легче? Мне? Тем, кто погиб? Их детям и женщинам? Или возьмем, к примеру, Кратова…

– Вот он бы мог, наверное, – неожиданно сказала Джемма.

– Почему? – опешил Грант.

– Вспомни, какие у него глаза. Жесткие, ледяные. Как прицел у фогратора!

– Видела бы ты, как он с этим фогратором управляется, – пробормотал Грант. – Был у нас инцидент… Это звездоход, Джем. Не в пример твоему блестящему командору, что бы она себе ни воображала. У него есть одно качество. Не пойму только, прекрасное или пагубное. Он ненавидит отступать. И