Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 58

— Похоже, тут сегодня куча народу.

— Да, президент собирается произнести речь, — сказала стюардесса. — Это так волнительно. Хоть я за него и не голосовала.

— Душка Фредди смог собрать такое количество публики на какую-то свою речь? Тем лучше. Я смогу затеряться в толпе. Эта форма такая яркая, а мне сегодня хотелось бы остаться невидимой. — Она явственно ощущала, как на нее наваливается смертельная усталость, и гадала, как долго эта слабость продлится. Пусть доктор Спрейг и заблуждалась относительно фактов, но в принципе была права; Корделии еще предстоит расплатиться с эмоциональным долгом, который до поры до времени таился, свернувшись узлом где-то в животе.

Двигатели катера в последний раз взвыли и замолкли. Корделия встала и неловко попрощалась с улыбчивой стюардессой.

— Надеюсь, меня там не поджидает встречающая д-делегация? Сказать по правде, я вряд ли смогу вынести это сегодня.

— Вам помогут, — заверила ее стюардесса. — Вот он идет.

В катер, сияя широкой улыбкой, вошел человек в цивильном саронге.

— Здравствуйте, капитан Нейсмит, — поприветствовал ее он. — Я Филипп Гоулд, пресс-секретарь президента. — Корделия была потрясена: пресс-секретарь — должность на уровне кабинета министров. — Для меня большая честь познакомиться с вами.

В этот момент она явственно ощутила, как под ней разверзается пропасть.

— Вы, часом, не затеяли там какой-нибудь цирк? Я п-просто хочу попасть домой.

— Ну, президент запланировал выступление. И у него есть кое-что для вас, — добавил он ласково, словно обещая ребенку конфету в обмен на хорошее поведение. — На самом деле, он надеялся на несколько совместных выступлений с вами, но это мы можем обсудить позднее. Конечно, мы не думаем, что героиня Эскобара может испытывать страх перед большой аудиторией, но на всякий случай мы заготовили для вас несколько реплик. Я постоянно буду рядом с вами и подскажу, что делать. — Он протянул ей портативный считыватель. — Постарайтесь выглядеть удивленной, когда будете выходить из катера.

— Я и вправду удивлена. — Она пробежала глазами текст речи. — Это п-просто ворох лжи!

Гоулд выглядел встревоженным.

— У вас всегда был этот небольшой дефект речи? — осторожно спросил он.

— Н-нет, это сувенир от эскобарской психослужбы и п-прошлой войны. Но кто с-сочинил всю эту ч-чушь? — Ей сразу же бросилась в глаза строчка «трусливый адмирал Форкосиган и его шайка бандитов». — Форкосиган — храбрейший человек из всех, с кем мне доводилось встречаться.

Гоулд крепко взял ее за руку повыше локтя и повел к выходу из катера.

— Нам пора идти, чтобы попасть в выпуск новостей. Может, вы просто пропустите этот пассаж, ладно? А теперь улыбайтесь.

— Я хочу увидеться с матерью.

— Она с президентом. Все, выходим.

У выхода из катера их встретила плотная толпа людей, вооруженных съемочным оборудованием. Все они разом начали выкрикивать вопросы. Корделия затрясло: волны дрожи возникали где-то внизу живота и разбегались по всему телу.

— Я никого из них не знаю, — прошипела она Гоулду.

— Не останавливайтесь, — прошипел он в ответ сквозь улыбку, которая не покидала его лица. Они поднялись на превращенный в трибуну балкон, с которого открывался вид на огромный вестибюль космопорта. Зал был набит ярко одетыми и празднично настроенными людьми. Они расплывались перед глазами Корделии. Наконец она различила в толпе знакомое лицо — свою мать, улыбающуюся и плачущую одновременно. Корделия бросилась к ней в объятия, к восторгу прессы, поспешившей запечатлеть эту трогательную сцену.

— Вытащи меня отсюда побыстрее, — горячо зашептала она на ухо матери. — У меня сейчас начнется истерика.

Мать чуть отстранилась, не понимая, продолжая улыбаться. Затем ее сменил брат Корделии, за спиной которого взволнованно и гордо теснилась его семья; они восхищенно таращились на нее.

Корделия разглядела членов своего экипажа, тоже одетых в новую форму, — они стояли рядом с какими-то правительственными чинами. Парнелл поднял большие пальцы вверх, ухмыляясь как полоумный. Ее вытолкнули на трибуну, где уже стоял президент Колонии Бета.

Душка Фредди показался ошеломленной Корделии просто гигантом, огромным и громогласным. Наверное, поэтому он так хорошо смотрелся на головиде. Он схватил ее руку и поднял кверху; толпа восторженно загудела. Корделия почувствовала себя полной идиоткой.

Президент великолепно произнес свою речь, ни разу не заглянув в подсказчик. Эта речь была полна все теми же ура-патриотическими заклинаниями, которые опьяняли людей перед ее отлетом, и едва ли одно слово из десяти имело хоть какое-нибудь отдаленное сходство с правдой — даже с бетанской точки зрения. Не спеша, с высочайшим артистизмом президент подводил дело к награде. Сердце Корделии неровно заколотилось, когда до нее дошло, к чему он клонит. Она повернулась к пресс-секретарю.

— Это д-для моего экипажа, за плазменные зеркала? — безнадежная попытка скрыться от неумолимой правды.

— Они свои уже получили. — Он когда-нибудь перестанет улыбаться? — А это лично для вас.

— П-понятно.

Выяснилось, что медаль вручалась ей за собственноручно совершенное убийство адмирала Форратьера. Правда, Душка Фредди избегал грубого слова «убийство», предпочитая более обтекаемые формулировки, как, например, «освобождение человечества от чудовища порока».

Речь подошла к концу, и сверкающая медаль на разноцветной ленте, высшая награда Колонии Бета, была торжественно возложена президентом на шею героини. Гоулд поставил ее перед микрофоном и указал на светящуюся зеленую строку телесуфлера, висящую в воздухе перед ее глазами.

— Начинайте читать, — прошептал он.

— Меня слышно? О… хм… О народ Колонии Бета, моей возлюбленной родины, — пока что все вполне терпимо, — Когда я покинула тебя, чтобы прийти на п-помощь Эскобару, нашему другу и союзнику, и встретиться лицом к лицу с угрозой барраярской т-тирании, я и не предполагала, что мне уготована… уготована куда б-более благородная м-миссия…

И в этот момент она перестала следовать сценарию и лишь беспомощно наблюдала за собой, словно за обреченным суденышком, погружающимся в морскую пучину.

— Не вижу ничего б-благородного в том, чтобы зарезать этого придурочного садиста Форратьера. И я бы не п-приняла медали за убийство невооруженного человека, даже если бы действительно совершила это.

Она принялась стаскивать с себя медаль. Лента зацепилась за волосы и больно дернула. Корделия с яростью рванула ее.

— …Последний раз говорю. Не убивала я Форратьера. Его убил один из его людей. З-зашел к нему со спины и перерезал глотку от уха до уха. Я была там, черт побери. Он меня всю кровью залил. Пресса обеих сторон п-пичкает вас враньем об этой д-дурацкой войне. Ч-чертовы вуайеристы. Форкосиган не отвечал за военнопленных, когда в лагере творились эти бесчинства. Он п-прекратил их, к-как только принял командование. Рас-расстрелял одного из своих офицеров, только чтобы удовлетворить вашу жажду мести. И за это он тоже поплатился своей честью, уж это я вам говорю.

Трансляция с трибуны внезапно прервалась. Корделия повернулась к Душке Фредди, с трудом различая сквозь слезы его ошарашенное лицо, и со всей силы швырнула в него медалью. Она пролетела в нескольких сантиметрах от его уха и, сверкнув, канула в толпу.

Кто- то схватил ее сзади за локти. Это разбудило в ней какой-то скрытый рефлекс: она начала отчаянно брыкаться.

Если бы президент не пытался увернуться, с ним ничего бы не случилось. А так носок ее сапога угодил ему в пах с ненамеренной, но снайперской точностью. Его губы сложились в беззвучное «О», и он упал за трибуну.

Не в силах совладать с собой, Корделия громко всхлипывала, а десятки рук крепко держали ее за локти, за ноги, за талию.

— П-пожалуйста, не надо меня снова запирать! Я больше не выдержу этого. Я просто хотела домой! Уберите от меня эту чертову ампулу! Нет! Нет! Пожалуйста, пожалуйста, не надо лекарств! Простите меня!

Ее уволокли с трибуны, и крупнейшее событие года рухнуло подобно Душке Фредди.

Затем ее быстренько препроводили в один из тихих административных офисов космопорта. Вскоре появился личный врач президента и взял дело в свои руки: выставил за дверь всех, кроме ее матери, и дал Корделии столь необходимую передышку. Ей понадобился почти час, чтобы справиться с безудержными рыданиями. Наконец чувство неловкости и возмущение улеглось, и она сумела сесть прямо и разговаривать — таким голосом, словно у нее был жуткий насморк.

— Пожалуйста, извинитесь за меня перед президентом. Если бы хоть кто-то предупредил меня или спросил, готова ли я к такой встрече. Я… я сейчас н-не в самой лучшей форме.

— Мы и сами должны были догадаться, — скорбно проговорил врач. — В конце концов, то, через что вам пришлось пройти, выходит за рамки обычного военного опыта. Это мы должны извиниться перед вами за то, что подвергли вас излишнему испытанию.

Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 58