Дима стоял возле третьего модуля и щурился от света солнца под рыжевато-серым небом Марса. Интересно, а как фотоны света проходят через купол? И почему не проходит вредный ультрафиолет и радиация? Нужно будет непременно спросить у Мари. А может, она и сама не знает. По её словам, как в последнее время выяснилось, Нойманн была не самой гениальной девушкой на свете. Но самой любимой, это уж точно. В общем, надо спросить сначала у неё, а потом, если она не знает, то у братьев Сташевичей или даже у Мунш-Са Роча. Судя по составу второго рейса, скоро к ним прилетит французский специалист по радиоволнам и оптике, вот ему вопрос явно не даст заснуть!

В небе и днём были звёзды, только, как и на Земле, из-за яркого слепящего света Солнца их совсем не было видно. Ночью появлялся шанс полюбоваться южными и экваториальными созвездиями, которые он немного знал. Например, Орионом, Большим и Малым Псом. В последнем созвездии находилась Гомейса, ближайшая к ним звезда Согласия в целом и Кен-Шо в частности. Её можно разглядеть. А вот чего на ночном небе не увидишь, так это Большой и Малой Медведиц. Наклон оси вращения Марса был почти таким же, как у Земли, а они находились в южном полушарии. Выросшему на Волге Диме оказалось неуютно без Полярной звезды – вечного ориентира человечества.

– Привет, Дима! – голос Мин Жу, китаянки-астрофизика, отвлёк его от мыслей о вечном. – Всё ещё ищешь Полярную звезду? – засмеялась она. Дима повернулся и улыбнулся ей и Мари, стоящей рядом с новой подругой. Но больше всё-таки Мари.

– Жу, тебе не кажется, что ты неприлично хорошо изучила меня за те четыре месяца, что вы находитесь здесь? – ответил он, рассмеялся, подошёл к девушкам и поцеловал немку в щёчку.

– Мне всё рассказывает твоя жена, у неё язык за зубами не держится! – хитро прищурилась китаянка.

– Жена? – широко раскрыл глаза Дима и удивлённо посмотрел на Мари. Это что за новости?

Та смущённо покраснела и ущипнула китаянку за талию. Маленькая коротковолосая Жу была лет на пятнадцать старше Мари и на столько же сантиметров ниже её.

– Я так не говорила, просто у неё слишком строгие нравы, она не хочет признавать, что мы живём вместе и не женаты, – ответила Нойманн, в то время как Мин с кислой миной потирала бок. Удивительно непохожие женщины, тем не менее сдружившиеся на почве физики. По мнению Димы, Жу далеко до Мари, но та с восторгом рассказывала о знаниях и эрудиции китаянки. Кстати, о знаниях.

– Девушки, а вот вы знаете, почему воздух не уходит за поле купола, а фотоны проходят? – спросил он, решив не откладывать в долгий ящик, глядя, конечно же, на Нойманн, потому что хотел, чтобы ответила именно его девушка.

– Всё хитро, Дима, – начала отвечать Мари, видимо, правильно истолковав его взгляд, – но попробую объяснить на пальцах. Защитное поле просто смещает нас в четвёртом измерении. Наш купол – всего на несколько микрон. Это первый параметр, он зависит от мощности, как и радиус поля. Ещё есть скорость движения объекта и его частота. Чем больше сдвиг, тем бо́льшая требуется скорость при бо́льшей частоте. Понятно? – она вопросительно посмотрела на Диму. Тот не понял до конца, но кивнул. Допустим.

– У вещества и у фотонов слишком разная частота, – продолжила девушка под одобрительное кивание Мин. – Частота водорода равна тысяча четыреста двадцать мегагерц, а частота видимого спектра – от четырёхсот до восьмисот терагерц, то есть почти в миллион раз больше. Ну а частота гравитона – ещё в тысячу раз больше. Вопрос прохода через поле – всего лишь вопрос энергии. У фотона, движущегося со скоростью света, хватает энергии преодолеть разрыв. У гравитона, который движется с грави-скоростью, тоже, иначе бы у нас тут невесомость была. А вот атому энергии не хватает. Его нужно разогнать до скорости в один процент скорости света, чтобы он проскочил.

– Хм, а с какой скоростью должен разогнаться человек, чтобы проскочить барьер? – удивился Дима. Надо было чаще ходить на лекции Мунш-Са.

– Около километра в секунду, – заявила Мари. Вот как. Значит убежать отсюда им не удастся. – А корабль Кен-Шо должен иметь скорость всего-навсего сто тридцать метров в секунду, чтобы вылететь. И он, кстати, может развить её с места, – добавила немка, словно прочитав его мысли.

– Вот как? – действительно впечатлился Дима, – а почему тогда не проходят высокочастотные фотоны и частицы радиации?

– Ну, во-первых, не частицы, а всё-таки электромагнитное ионизирующее гамма-излучение ещё большей частоты, как у гравитонов. Но только для неё и скорость нужна больше, а фотоны двигаться быстрее скорости света не могут. Как нам объяснили, чем больше энергии ты вкладываешь в поле, тем более широкий спектр частиц оно не пускает. То есть они разрешили полю лёгкий ультрафиолет пропускать, а дальше – стоп-сигнал. Остальные объекты отражаются, словно от стены. Помнишь, когда мы исследовали зонд Кен-Шо на фотографиях, как я тебе объясняла, что тот объект отражал ультрафиолет?

Дима кивнул. Вот как, значит. Просто настроили сдвиг пространства в четвёртом измерении на такое расстояние, чтобы фотоны избыточной частоты не могли пройти разрыв на скорости света. Он вспомнил, как учил сопромат, и ему стало дико смешно.

– Знаешь, был такой анекдот, – засмеялся он, – сидит студент и читает книгу. Другой его спрашивает: «Что ты учишь?» – «Квантовую физику». – «А почему книгу вверх ногами держишь?» – «А какая разница?»

Мари улыбнулась, а Жу расхохоталась. Видимо, раньше не слышала. Ну что ж, будет знать, как он себя сейчас чувствует со всеми этими «простыми» вещами.

– Дима, но ведь ты это видишь на практике. У нас нет радиосвязи с Землёй. Как ни прискорбно, сейчас мы полностью зависим от ретранслятора Кен-Шо. Зато мгновенная связь, хоть кино смотри онлайн, – пока Мин смеялась, произнесла Мари, взяв его за руку. – Может, тебе стоит сходить с нами на урок к Мунш-Са?

Что ж, в принципе было бы полезно. В конце концов можно сколь угодно долго бежать от будущего, но оно всё равно настигнет тебя. Однако первые две попытки повергли его в уныние. Мунш-Са Роч наверняка способен и ему объяснить многие детали. Просто благодаря таким людям, как Мари, Жу, Андрей и Валя Сташевич, Шан и Роберт, которые сами были учёными и стартовали с гораздо более высокой позиции, он чувствовал себя на