– Костюм – ерунда. Костюм какой угодно напялить можно.

– Можно, кто спорит. Но зачем?.. Вот и Рэнд, совершенно сбитый всем этим с толку, верно решил, что утро вечера мудренее, и спать подался. Лег, ворочается, заснуть не может. Мысленно перебрал команду рейдера, десантников, ученых… – нет никого, кто хоть сколько-нибудь походил бы на этого типа, и баста! Наконец не выдержал он – встал и побрел на разведку. Куда ни заглянет, везде ночное освещение, невесомость. Полный порядок, спит корабль. Только в бане трое ребят галдели – Бака из простыни выпутывали…

При последних словах десантника у меня, признаться, холодок по телу прошел.

Незаметно для себя я поднялся и слушал дальнейшее стоя.

– Утром я Рэнда за завтраком встретил, – продолжал Бугор. – Вижу, он вялый какой-то. Глаза усталые, красные. Спрашиваю: ты случайно на заболел? Он только рукой махнул. Сидит за столиком против двери, не ест ничего, исподлобья каждого входящего разглядывает и пальцами, машинально так, гибкий бокал наизнанку выворачивает. Подсел я к нему, бокал отобрал. «А ну-ка выкладывай, – говорю, – какая муха тебя укусила, не то я сам за это возьмусь и приятную встречу тебе с Молотком живо организую – ты меня знаешь!» Видит он, деваться некуда. Рассказал… Думал я, думал, ничего путного не придумал и посоветовал ему все это Нортону выложить. Рэнд усомнился: «Поверит ли? Я, – говорит, – в этой группе человек новый…» – «Поверит не поверит, – говорю, – а рассказать надо. Все мы тут новые…» На том и порешили. Разошлись по своим тренажерам, и целый день я Рэнда не видел. Вечером встретились, спрашиваю: «Ну как?» Он рукой отмахнулся – дескать, плохо дело. «Нортону рассказал?» – «Рассказал…» – «И что?» – «А ничего. Не поверил, конечно. Выслушал, правда, внимательно, но хмуро так, с неудовольствием. Ну и сам догадаться можешь, что мне посоветовал. „Иди, – говорит, – к Молотку. Пусть он тебе своим молоточком по коленкам потюкает и под черепную крышку на всякий случай заглянет…“ – «Ладно, – говорю я Рэнду, – не расстраивайся. В таком случае плюнь ты на это, забудь. В конце концов не наше дело корабельных „зайцев“ ловить. Если это начальству неинтересно, то нам тем более. Да и не хозяева мы на рейдере, а так – вроде платного приложения. Пусть сами хозяева и разбираются. А когда чужак себя обнаружит, я сам к Нортону пойду и за его недоверие к своим же ребятам… В общем, придется крупно поговорить».

– Может, Рэнд тебя просто разыгрывал? – высказал новое предположение Уксус.

– Ты слышал, чтобы Рэнд кого-нибудь разыгрывал? – строго и как-то даже торжественно вопросил Бугор. – Хоть один-единственный раз?

– Да, это правда…

– То-то! Рэнд не Весло, шутить не любит…

– Кстати… откуда эту историю знает Весло?

– Я выяснил потом откуда… Рэнд, понятно, хотел побеседовать с Нортоном с глазу на глаз: выбрал момент, когда спортзал опустел, Нортона попросил задержаться. А Весло в тот день попрыгал слегка, закатился на самый верхний батут и притих. Лежит себе, как на пляже, нос почесывает… Рэнду и Нортону невдомек, что в зале третий присутствует. Поговорили… Весло, конечно, случай не упустил и вечером потешить вас вздумал. Жаль, меня в тот вечер на «мельнице» не было… Потом я прижал его к стенке, да поздно. Ну что с него взять? Ходячий выпуск последних известий…

– А почему ты в тот вечер не пришел? – полюбопытствовал Уксус. – За чужаком, должно быть, охотился?

– Нужен больно!.. Настроения не было – вот и не пришел.

– И Молоток перестал к нам ходить… – сказал Уксус с такой интонацией, словно видел меня в темноте сквозь корпус нейтринного микроскопа. Я медленно сел.

– Молоток «мельницу» за игру не считает, – сказал Бугор.

– В том-то и дело!.. И опять же спортом слишком увлекается…

– А кто здесь спортом не увлекается? Вон даже ученые наши и то занятий не пропускают. Вчера один прыжки с шестом осваивал – бежит сломя голову, и не увернись я вовремя, он бы мне концом шеста в рот попал. Остерегаться нам надо, когда они в зале.

– Ученые в «мельницу» не играют, – гнул свое Уксус, – а Молоток играл. И отважно играл, хотя играть ему было скучно. Должно быть, вынюхивал что-то, не иначе…

– Должно быть, – согласился Бугор. – Я всегда опасался, что, если он узнает про чужака, Рэнду несдобровать. Вызовет к себе, потюкает по коленкам и спишет в резерв. Или еще хуже придумает… Ну теперь, видать, не узнает.

Я сидел на неудобном выступе станины микроскопа, ладонями сжимал горящие щеки и готов был провалиться сквозь палубу. Сейчас, когда со всей очевидностью выяснилось, что самым большим дураком в их веселой компании был я, мое присутствие здесь стало теперь для меня совершенно невыносимым. Разумеется, я понимал, как важно выйти отсюда тихо и незаметно, и, конечно, пытался придумать практический способ исчезновения, но придумать не мог. Все дело портил проклятый фиксатор дверного замка. После беседы о чужаке десантники наверняка насторожены и, чего доброго, могут устроить за мной нелепую гонку по коридорам. Только этого не хватало!..

Я встал, медленно высунулся из-за укрытия и в глубине лаборатории заметил слабое зеленовато-серое свечение. Приглядевшись, увидел на фоне слабого зарева два силуэта – плечи и головы. Один силуэт покачнулся, недовольно проговорил баритон:

– Готово? Сколько еще?

– Что, надоело? – спросил в свою очередь тенорок язвительного Уксуса.

– Три минуты осталось. Да ты сиди, не ерзай. В инструкции сказано: как только камера остановится, будет звонок.

– А мы все правильно делаем? Смесь не испортим?

– Делаем как надо, по рецепту. Ты не волнуйся.

– Время позднее, вот я и волнуюсь. Скоро уже двадцать два, а нам эту пакость еще по батутам размазывать… К утру, думаешь, высохнет?

– К утру?.. Через час высохнет. Когда последние батуты разрисуем, на первых уже можно будет прыгать. Опробуем? Нортон неплохо придумал – в темноте прыжки интереснее.

– Ишь чего захотел! – проворчал Бугор. – Я думаю, как бы нам до невесомости управиться, а он опробуем! Если мы не успеем спортзал подготовить, Нортон нам этой зеленкой физиономии выкрасит…

– Что верно, то верно! – со смехом ответил Уксус. – А знаешь, зеленый цвет тебе, пожалуй, пойдет…

– А тебя и красить не надо. Ты сам по себе зелен кругом – и внутри и снаружи.

Мне стало понятно, чем они занимались. Это была удача! Я осторожно попятился к двери, нашарил ручку и замер в ожидании звонка. Звонок сигнального таймера – я это знал – был достаточно громким, чтобы в трелях его мог утонуть