До боли прикусила нижнюю губу и встала. Что я тут ещё не исследовала?

Прошлась по комнате. Потрогала мебель снова. Но неприятные чувства душили. Было тяжело внутри. Страшно от моего безрадостного будущего. Обидно из-за положения землянок на станции. Жутко от того, что я не в силах повлиять хотя бы на что-то. А ещё… Меня будто бы тянуло куда-то. Словно не хватала чего-то очень важного…

Взгляд сам собой упал на коврик… Тот самый, который единственный был тут сразу. Тот, который имитирует присутствие рай-ши рядом… Дело может быть в этом? Неужели… Неужели, когда он говорил про привыкание, имел в виду не только то, что мы плавно подойдём к реальному сексу? А если…

Я присела рядом и несмело коснулась коврика кончиками пальцев. И будто бы груз какой-то упал с плеч. Стало легче. Намного и так быстро, что от неожиданности я руку отдёрнула.

Что за чертовщина⁈

Я теперь всегда буду чувствовать себя плохо без него⁈ Вот так работает это его «привыкание»⁈

Да они тут все совсем больные что ли? Как можно жить, когда ты даже физически привязан к кому-то? А если мой владелец где-то погибнет на задании? Что тогда со мной будет? И это сейчас я ещё не сильно привыкла… А как потом он собирается отдавать меня? Что со мной тогда станет-то?

Нервно я продолжила измерять комнату шагами. Почему он не рассказал мне об этом? Почему никто не рассказал⁈ Они говорили о правилах поведения, о предназначении сосуда, но ни слова о том, что со мной будет происходить! А это моё тело и мой разум!

Мало того, что он заставляет моё тело реагировать на себя возбуждением, я теперь ещё и морально к нему привязана⁈ Я ощущаю нечто вроде уныния и беспокойства, а стоит коснуться коврика — это исчезает. Так какие чувства настоящие? Коврик убирает последствия привыкания или наоборот? Это мои настоящие чувства, а когда касаюсь — напускное?

И где командор, когда он так нужен⁈ Пусть объясняет! Даже если опять будет угрожать за моё самоуправство и показывание характера. Я должна понимать хотя бы, что со мной. Должна быть готова к тому, что может быть дальше!

Вот только командор не вернулся. Ни вечером. Ни утром. Ни в обед.

Минуло уже двое суток, а его всё не было. Робот, который приносил мне еду, не отвечал на вопросы. Вряд ли у него вообще была такая функция. Позвать кого-то тоже отказывался. Точнее просто этого не делал. Ко мне никто не приходил, никто со мной не говорил. А я даже не знала, вернётся ли он вообще, жив ли он.

Теперь помимо всего прочего я реально боялась того, что с ним что-то случится. Не то чтобы я успела проникнуться к тому, кто вёл себя со мной как скотина… Я просто волновалась за то, что если он погибнет, то меня отдадут.

Ну а что? Я должна была воспылать нежными чувствами к тому, кто относится ко мне как к вещи? За отсутствие жестокости я и так благодарна. Это максимум моих тёплых к нему чувств. Как я ему никто, так и он мне…

Однако, как бы себя не уговаривала, внутри всё равно скреблось и ныло. И эту тревогу даже коврик снять не смог. Кажется, вот так можно различать настоящие чувства и напускные. Да только толку-то сейчас в этом было? Какой смысл понимать, что я беспокоюсь по-настоящему, если нет возможности ни на что повлиять? Я заперта тут, ничего не могу сделать.

И на третьи сутки уже начала думать, не схожу ли с ума. Ещё пару дней в безмолвном плену — и тут любой свихнётся. Одиночная камера же по сути. И я уже даже роботу радуюсь как родному, наизусть изучив график его появления. Поэтому, когда в обед одного из дней дверь вдруг открылась вне графика, я даже подскочила, нервно вытянувшись по струнке. Командор?

Однако радости я не испытала. Скорее моё беспокойство усилилось, стоило только увидеть его хмурый вид. И услышать, как громко он захлопнул дверь, оказываясь со мной наедине. Уже успел на что-то разозлиться? А я вроде ничего такого не делала…

— Подойди, — потребовал жёстко, и я подчинилась, потому что от него буквально исходили волны злости.

Было страшно представить, что он решит сорвать её на мне, даже если я не виновата ни в чём. А если виновата, но не знаю об этом? Может нарушила что-то, сама не подозревая?

Когда я оказалась довольно близко, он из-под доспеха на плече достал какую-то колбочку. Размером примерно с бутылочку ноль-три. Открыл крышку и протянул её мне. Молча.

— Ты хочешь… чтобы я выпила? — переспросила, напрягаясь ещё сильнее.

Что там может быть? Очередное лекарство для регенерации? А может отрава какая-то…

— Да, — кивнул он.

— А что… там? — подняла на него опасливый взгляд. И поняла, что ответа не будет.

— Попробуй и узнаешь, — отрезал.

— Можно я не буду? — отступила на полшага, но командор сделал всего один навстречу, оказываясь вплотную.

— Нет. Мне не до уговоров. Пей, — приказал.

А мне почему-то показалось, что если откажусь, то напоит силком…

Робко обхватив ёмкость ладошками поверх его огромной в глупой надежде успеть оттолкнуть, если что, я несмело прислонилась к горлышку и слегка наклонила, ощутив на губах влагу… Что⁈

Оторвалась от ёмкости и воззрилась на него огромными глазами. У меня галлюцинации или то правда…

— Это правда вода? Ты принёс мне воду? — теперь мои руки сами сжали его ладонь поверх металлической бутылочки. Будто бы в испуге, что отберёт.

Показалось, что глаза командора потеплели. Лишь на миг. А потом вновь стали бесстрастными.

— Правда, — кивнул опять. — Пей.

И я снова прикоснулась губами к горлышку, делая новый глоток. Потом ещё один. И ещё.

Я жадно пила воду. Настоящую воду с Земли. Удивительно, но прежде и не задумывалась, что вода всё же имеет