Под моим взглядом живот сидящего мужчины напрягся, проступили легкие очертания мышц брюшного пресса. А сам Дайренн разъяренно и предупреждающе зарычал:

— Курсант!.. Вы что себе позволяете?!..

Черт возьми! Какие знакомые слова! Побагровев от стыда, застигнутая на горячем, я торопливо перевела взгляд на себя… И шокировано пискнула:

— Ой!..

— Вот вам и «Ой!» — мрачно передразнил меня декан. Замолчал на пару секунд, но потом не выдержал, сокрушенно вздохнул: — И чему мы вас только учим?..

Это было настолько неожиданно, настолько не вязалось с тем, что я обнаружила себя без кителя, в одной, расстегнутой сверху донизу блузке, что я ошарашенно уставилась на командора:

— В смысле?..

— Без смысла! — огрызнулся тот. Тяжело встал с кровати, оглянулся, нашел свои туфли и начал обуваться. И вот так, в согнутом виде, не глядя на меня, пробурчал: — Я был пьян вчера! Неужели вы не могли от меня элементарно сбежать?

— Сбе-ежать?.. — На мгновение у меня аж дыхание перехватило. Но потом до меня дошло, что подумал командор. И я обиженно фыркнула: — Лучше бы спасибо сказали за то, что я не бросила вас в том кафетерии! И не обольщайтесь! Толку от вас вчера было меньше, чем от использованной туалетной бумаги! Вы заснули еще до того…

Да, я опять дала волю языку, не подумав. А зря. Потому что мучимый похмельем командор явно плохо себя контролировал. И не отличался терпимостью. Ибо в следующий миг он обронил вторую туфлю и злым вихрем бросился ко мне, легко, словно пушинку вздернув меня над кроватью так, что наши глаза оказались на одном уровне:

— Не было толку?.. — как-то уж слишком зловеще прошипел он мне.

У меня душа провалилась в пятки при виде выражения почерневших от бешенства глаз. Я съежилась и слабо дернулась в сильных руках. Но было уже поздно спасаться: Дайренн стиснул меня крепче, поставил на тощий гостиничный матрац и впился в губы в яростном поцелуе…

В первый миг я задохнулась. От неожиданности, а не от нахлынувших ощущений. Какое-то время я не ощущала ничего, кроме боли от поцелуя-укуса, которым наградил меня килл. Или наказал за болтливость. Интенсивность неприятных ощущений была настолько сильна, что я застонала…

В тот же миг все изменилось: Дайренн перестал стискивать меня, как скользкий брусок мыла, в любую секунду могущий удрать от него, прижал к горячей груди, обнял. Мужские пальцы нырнули в растрепавшиеся волосы, властным жестом обхватили затылок. А губы… Его губы перестали терзать и наказывать. И стали такими нежными, как крылышко мотылька. Осторожно пробовали мои на вкус, врачевали нанесенные мне раны. Это была настоящая магия. И я поплыла…

На миг в голове мелькнуло: «Так вот как это бывает, если целоваться со взрослым, опытным и самодостаточным мужчиной!» Но мысль мелькнула и растворилась во тьме бурлящих внутри меня инстинктов. А я перестала себе принадлежать…

Дайренн опомнился первым. Замер, все еще слегка касаясь моих губ своими. Будто никак не мог поверить в то, что произошло. Или усмирить свои порывы. Уверена, если бы командор захотел, то у нас бы все сейчас и произошло, настолько я потерялась в ощущениях, остром, головокружительном удовольствии, которое мне подарили его губы. Я будто опьянела от одного поцелуя. Лишившись его, я тихонько протестующе застонала.

Вырвавшийся у меня стон, увы, окончательно отрезвил командора. Он испуганно вцепился в мои плечи и затряс, вынуждая меня запрокинуть голову:

— Я тебя ранил?.. Где?.. Я… Сейчас обратимся в ближайший медцентр!..

Проще было вызвать в отель парамедиков. Но командор, очевидно, запаниковал и не сообразил вовремя.

— Не нужно никуда обращаться, — неохотно выдохнула я, заглядывая в карие глаза, впервые за время нашего знакомства не подернутые серебристой дымкой инея. — Мне куда неприятнее от того, что вы меня трясете. А ночью вообще ничего не было. Мы просто спали.

Дайренн на миг застыл, растерянно глядя на меня и, кажется, пытаясь понять, не обманываю ли я его.

— Но… — растерянно начал он и умолк. Нерешительность не шла командору, делала его каким-то жалким и убогим. Но мне неожиданно захотелось его обнять и утешить. — А как же… — тихо пробормотал он и указал взглядом на свои все еще наполовину расстегнутые брюки и мою расхристанную блузку, гордо демонстрирующую шикарный бюстик. Я пожала плечами.

Я не позволила себе навязываться командору с объятиями. И так он уже думает про меня черт знает что, а мне еще у него учиться и учиться. А чтобы даже не возникло искушения, я стянула полочки блузки и принялась торопливо застегивать крохотные пуговички.

Карие глаза неотрывно следили за моими пальцами. Мне даже стало неловко, что нет маникюра. Что ногти в двух местах обломаны и есть заусенцы. Хотя, скорее всего, командора это не волновало. Когда я застегнула последнюю пуговичку, он поднял на меня взгляд:

— Аврора, вы можете подать на меня рапорт за сексуальные домогательства, я не буду отнекиваться, — твердым голосом заявил он мне. А я поперхнулась воздухом:

— Ч… что?!.. После того как тащила вас на себе из кафешки, чтобы вы не влипли по пьяной лавочке в неприятности?.. — Дайренн смотрел на меня молча и не отводя глаз. Похоже, это было именно то, что он от меня ждал. И тогда я психанула: — Да пошел ты!..

Меня душила обида. Вывернулась из его рук, торопливо обулась, нашла на полу свой китель и бросилась к двери. Горло сводило странным спазмом. Словно я собиралась плакать. Но я просто не могла позволить себе слабость на глазах у этого… Снеговика!

У двери я на миг обернулась: Дайренн так и стоял у кровати не шевелясь. Глаза уже жгли подступающие слезы обиды, и его силуэт расплывался, но мерзкий характер требовал оставить последнее словно за собой:

— Может, на Киллане и принято платить черной неблагодарностью за добрые дела, но на Земле так не делают! Я не стану подавать на вас раппорт, и не надейтесь! Так просто вам от меня не избавиться!..

Может, мне показалось, но после моих слов Дайренн содрогнулся, словно я его ударила. Неужели в самом деле ожидал, что я отправлю его под трибунал?! Понимая, что больше не выдержу, я толкнула дверь и вылетела в коридор…

Не помню, как добиралась на Лурану. Кажется, поймала на выходе из отеля аэротакси и на нем долетела до космопорта. На меня странно косились. Но мне на это было наплевать. Хотя ради