К тому же Варгаса не интересовала абсолютная власть. Опытный полевой генерал, он не был готов править миром и не испытывал такого желания. Не может быть, чтобы Гатт этого не знал. Ведь они с Варгасом неоднократно обсуждали эту тему.

– Поеду, – решил он.

– А я? – спросила Люпи.

– А ты останешься здесь, в безопасности, с моими войсками.

– Не глупи, – сказала Люпи. – Куда ты, туда и я, как и положено маркитантке.

Прежде чем Гатт велел перебросить силы в Калифорнию для решающей битвы с Видермайером, Варгас сражался в Италии, а потому не особо представлял всю степень разрушений на Американском континенте. Во время перелета на реактивном самолете ВВС из Сан-Франциско в техасский Граунд-Зиро[84] он увидел множество выжженных и обезлюдевших городов.

Однако сам Граунд-Зиро выглядел вполне прилично. Этот новенький город основали по приказу Гатта. В центре находился грандиозный дворец, размерами превосходивший и Колизей, и «Астродоум», и все остальные спортивные сооружения старого мира. Здесь проводились международные военно-спортивные ритуалы с участием воинов-спортсменов и чирлидерш изо всех уголков планеты. Никогда прежде Варгас не видел такой концентрации генералов и генеральш. Здесь собрались все полевые командиры Гатта, славные вояки, утвердившие и отстоявшие свое право на власть над планетой. Ясное дело, все они находились в прекрасном расположении духа.

Варгас и Люпи зарегистрировались на стойке громадного отеля для собраний и съездов, возведенного специально для нынешнего случая, и незамедлительно поднялись к себе в люкс.

– Хо-хо, – изрекла Люпи, осматривая высококлассную меблировку. – Отчень милло, отчень милло.

Вообще-то она отличалась идеальным произношением, но чтобы не выделяться среди других маркитанток, не имевших ее привилегий, решила изъясняться с каким-нибудь сильным акцентом.

Багаж пришлось поднимать самолично, поскольку гостиница была совершенно новой и носильщики еще не получили соответствующих прав доступа.

Генерал Варгас оделся как на войну, в пропотевшую черную форму тридцатой кампании на Гран-Чако, где одержал самую знаменитую из своих побед, и дополнил образ «львиной головой», эмблемой Почетного командора Бессмертного корпуса морской пехоты.

Он поставил чемоданы и с недовольным стоном рухнул в кресло. Как боевой генерал, Варгас не привык таскать багаж – ни свой, ни чей бы то ни было. Люпи, в самом откровенном платьице из розового атласа, глазела на мебель, разинув шаловливый прямоугольный рот, обрамленный алыми губами. Обладательница сексуальной кошачьей мордашки, вьющихся, будто змеи, черных волос, длиннющих ног и фигуры, от которой невозможно отвести взгляд, крутостью характера она превосходила многих генералов, даром что не отличалась косой саженью в плечах.

Варгас же был коренаст и небрит. Его тяжелое осунувшееся лицо поросло пегой щетиной. Бриться он перестал, решив, что без щетины у него недостаточно страшный вид.

– Эй, Зази. – (Так ласково называла его Люпи.) – И што теперь?

– К чему этот русский акцент?! – рыкнул на нее Варгас. – Помалкивай, за умную сойдешь! Теперь мы соберемся в конференц-зале и проголосуем.

– Проголосуем? – удивилась Люпи. – И кто будет голосовать?

– Все генералы, тупица!

– Ничего не понимаю, – призналась Люпи. – Мы же фашисты. На кой черт нам голосование?

– Скажи спасибо, что я тебя люблю, – ответил Варгас, – ведь иногда так и убил бы за дурость. Видишь ли, стервяточка моя, время от времени даже фашистам надо голосовать, чтобы по-честному принять закон о лишении всех остальных права на голосование.

– Вон оно что, – сказала Люпи. – Но я думала, это само собой разумеется.

– Ну конечно, это само собой разумеется, – подтвердил Варгас, – но для верности надо единогласно проголосовать, чтобы именно так и было. Иначе можно потерять все, чего мы добились тяжким трудом. Голосование необходимо, чтобы закрепить результат ревизионистской контрреволюции, которую мы все так любим.

– Пожалуй, это правильно. – Люпи почесала ляжку, а затем, вспомнив о правилах приличия, почесала ляжку Варгаса, после чего отправилась к холодильнику, где смешала себе излюбленный коктейль из текилы, пива и шампанского.

– И это единственный повод для голосования? – спросила она.

Варгас сидел посреди гостиной, закинув оснащенные шпорами сапоги на журнальный столик. При соприкосновении с металлом столешница издавала приятные звуки. Варгас предполагал, что журнальные столики меняют при каждом генеральском заселении, но ему, простому человеку, все равно нравилось царапать полировку. Мелочь, а приятно.

– Нет, будут и другие пункты, – ответил он.

– А мне тоже придется голосовать? – не унималась Люпи.

– Еще чего, – сказал Варгас. – Ты ведь женщина. Недавно мы лишили вас права голоса.

– Вот и хорошо, – обрадовалась Люпи. – Голосовать – это скука смертная.

Тут в дверь постучали.

– Войдите! – крикнул Варгас.

Дверь открылась, и в комнату вошел долговязый парень в сером деловом костюме. Обвисшие губы и глазки-щелочки придавали ему глуповатый вид.

– Вы Варгас? – спросил он.

– Ага, – ответил Варгас. – В следующий раз, прежде чем войти, не забудь постучать. А то я тебе хребет перешибу.

– Я по делу, – сказал парень. – Взятку принес.

– Что ж ты молчишь-то? – воскликнул Варгас. – Присаживайся, выпей!

Глуповатый парень достал из внутреннего кармана пиджака пухлый конверт и вручил его Варгасу. Тот заглянул внутрь. Конверт был битком набит двойными симолеонами достоинством в тысячу орлов.

– Черт возьми, – сказал Варгас. – Теперь можешь входить без стука. В любое время. Что это за деньги? Или лучше не спрашивать?

– Говорю же, это взятка, – повторил парень.

– Сам знаю, что взятка, – согласился Варгас, – но ты так и не объяснил, зачем меня подкупают.

– Я думал, вы в курсе. Скоро начнется голосование, и мы хотим, чтобы по первому пункту вы проголосовали «за».

– Будет сделано. Но что это за первый пункт?

– Запрет на голосование гражданских лиц, покуда верховное командование не сочтет их благонадежными.

– Это меня вполне устраивает, – заметил Варгас.

Когда парень ушел, генерал с ухмылкой взглянул на Люпи. Взятка ему очень понравилась, хотя и без нее он проголосовал бы «за» по первому пункту. Однако на голосованиях взятки дают сплошь и рядом. Об этом Варгас знал из книжек по истории, не говоря уже об устных рассказах. Не сочти генерал Гатт, что Варгас достоин подкупа, тот почувствовал бы, что им нисколько не дорожат.

Он хотел бы объяснить все это Люпи, но она, тупица, отказывалась понимать подобные тонкости. Ну и черт с ней. Все равно она просто загляденье в этом своем дерзком платьице.

* * *

– Входите, старина, входите! – разнесся по всему вестибюлю голос Гатта вскоре после того, как Варгас продиктовал свое имя