Третий сигнал сирены — и сердце ухнуло в пятки, когда мощным толчком нас швырнуло в Пространство. Кресло беспомощно заколыхалось, ремни сдавили грудь — как будто там и так мало давило…
Перегрузка прекратилась, я потянулся и врубил радиолокаторы.
— Ух ты! — выдавил Лин.
Наша скорость относительно Корабля замедлялась, и он, уходя вперед, постепенно вырастал перед нами на левом экране, закрывая обзор. Гигантский рукотворный исполин, три шара на одном стержне, ощетинившиеся антеннами и фермами. Чуть погодя открылся вид на энергоблоки, и я вживую, а не на картинке увидел, насколько они изуродованы. Вот она, первопричина нашего бессрочного и бессмысленного полета — разрушение части магнитных ловушек в результате прямого попадания с вражеского корабля.
Я не мог сказать, плохо или хорошо это оказалось для нас в результате — на Корабле так и не узнали, чем закончилась та война между Землей и колониями. Не исключено, что мы — единственные оставшиеся люди во всей Вселенной, и тогда, наверное, для человечества катастрофа на Базе стала благом, потому что позволила выжить как виду.
Но я твердо знал одно — некоторые из нас, пролетев расстояние почти в полтысячи световых лет, разучились быть людьми. И считали личный комфорт и свое представление об окружающем важнее человеческих жизней.
Я отвернулся от завораживающей картины великого создания рук человеческих и повернулся к правому экрану — к тому, что создано природой. Мне предстояло по лунам Гебы уточнить координаты и добраться до точки, в которой можно будет активизировать дальнейшую программу полета. Я знал, что сумею это рассчитать. Я же вызубрил наизусть все фазы. Я повторял их тысячу раз… Жаль, теперь, когда мне очень бы пригодилось, мои расчеты не проверит учитель.
— Нор, а мы будем идти по пеленгу, да? — оказывается, Лин тоже уже глазел в другую сторону.
— Какому пеленгу? — все-таки соображал я неважно.
— Ну как же! На остальных шлюпках ведь маяки стоят… Хочешь, я поймаю?
— Ты гений, Лин! — дошло и до меня. — Ну конечно, лови!
С таким-то дополнительным ориентиром я точно справлюсь! Можно будет даже перейти на автоматический режим — до тех пор, пока не выйдем след в след к девяти остальным шлюпкам. Я как раз успею немного поспать, и, глядишь, начну лучше соображать. К тому же самое страшное мне предстоит на орбите. А до этого у меня целых трое суток.
Я даже повеселел. И открыл на экране терминала расчетную таблицу. Пока пальцы привычно летали по сенсорам, я понял, что сделаю, когда назло всем тем, кто не хотел видеть нас на Гебе, мы совершим посадку. Я объявлю, что отныне никому из них ничего не должен.
Ковчег наконец-то донес нас до суши. И сойдя с корабля на берег, каждый из нас сам станет решать, как жить и каким именно человеком быть. Аденора Раду больше не существует — он умер, когда отзвучала последняя сирена Корабля. Отныне я просто Нор.
Нор из клана Гренделя.
Конец первой части
