У меня перехватило дыхание от жгучего жара контакта, затем ничего. Нет, не ничего. Хотя отметка полностью перестала болеть, я почувствовала связь в других местах по своему телу. Мои груди стали тяжелыми и болящими, мои соски затвердели. Моя киска запульсировала и я подвинула бедра навстречу ему, так я могла прикасаться к нему не только своей ладонью. Я хотела потереться клитором о его член, даже через штаны, и кончить. Я знала каково это, благодаря сну, и я мечтала об этом.

Я увидела тот же самый жар в его глазах, знала, что он чувствует то же самое. Он прислонился ко мне, давая то, что мне было необходимо. Я чувствовала как его тело прижимается к моему. Мои груди столкнулись с его стальной грудью. Его член − боже, да! − уткнулся в меня, и я ощущала каждый толстый, длинный дюйм внизу его живота.

„Сон“, − пробормотала я.

„Помимо отметки, − он сжал мою руку, где мы соприкасались, − сон доказывает то, что ты моя. А я твой“.

Он улыбнулся и я увидела ямочку. Мои трусики насквозь промокли.

Он наклонился ближе, теперь его теплое дыхание над моим ухом, и я едва расслышала: „Я хочу почувствовать, как твоя киска снова сжимается вокруг меня, ощутить как ты течешь на моем члене. Почувствовать твой вкус на языке. Вдохнуть запах твоего возбуждения“.

Он глубоко втянул воздух носом: „Ммм. Я чувствую запах твоей киски, пара“.

О боже мой. Я могла кончить даже от его грязных разговоров.

„Охотник Киль. Возьми свою пару и иди“. Я не двинулась, точно так же и Киль не пошевелился от этих слов. Приказ прозвучал откуда-то позади меня, поэтому это был либо Атлан Резз, либо Мистер Обеденная Тарелка: „Ты победил Вота и его второго. Никто больше не бросит тебе вызов“.

В один миг я смотрела в темные глаза Киля, в другой его хватка ослабла, перемещаясь ко мне на талию, и он перекинул меня через плечо. Мои руки опустились на его задницу, пока он шел. Его очень упругую, очень крепкую задницу.

„Охотник, что насчет нарушителя?“ − сказал кто-то.

Я не могла поверить, что он собирается разговаривать, пока я болтаюсь на нем как мешок с зерном.

„Нарушитель обнаружен и задержан. Пожалуйста, проинформируйте управляющего, что я присмотрю за ней. Лично“.

Когда его рука легла на мое бедро, его пальцы скользнули внутрь и прошлись по моей киске, я поняла как он собрался присмотреть за мной

„Поторопись“, − прошептала я, желая повторить сон снова, теперь в реальности. Может я и не могла остаться с ним, но я могла находиться с ним сейчас. И с тем, что моя жизнь была полнейшим дерьмом последние несколько лет, я не собиралась упустить несколько часов рая на этой неизвестной, чужой планете.

Его шаг ускорился, когда прогремел его рык.

***

„Между нами еще много вопросов“, − сказал Киль, когда опустил меня на землю. Он не прекращал идти несколько минут. Я слышала шаги других, видела ноги двух воинов, которые шли за нами, но никто не разговаривал. Будучи перевернутой, я могла только сказать, что земля оставалась скалистой, а полы в том здании, в которое он меня принес, были гладкими и черными.

„Да“. Держа меня за одну руку, он удостоверился, что я держу равновесие. Мы по всей видимости оказались в его апартаментах. Никого больше не было. Помещение было современным, небольшим и аккуратным. Это был гибрид между каютой на круизом лайнере, на котором я путешествовала однажды с подругой, чьи родители были достаточно богаты, чтобы взять меня с ними, и военной казармой. Там было окно, хотя и затонированное как в машине, и я с трудом могла разглядеть что-то снаружи. Стол и кресло, кровать и другая дверь, которая по моим соображениям вела в отдельную ванную комнату.

Но Киль не имел ввиду вопросы о его жилом помещении. Нет. Он говорил обо всем остальном. Об отметине. О жаре. О сне. О бое. Моем присутствии на базе. Магических голубых палочках. Притяжении между нами. Необходимости его трахнуть, которая обжигала мои внутренности как кислота, заставляя меня гореть и причиняя мне боль. Мне так сильно нужно было прикоснуться к нему, что мое тело фактически болело.

Все

Я могла задавать ему вопросы целый день. То же самое можно было сказать и про него. За его пару сражались на арене, полной пришельцев. Нет, для него они не были пришельцами. На арене полной воинов. Он не был доволен. Он был одержим. Как и сейчас. Я чувствовала это, вместе с нарастающим притяжением, исходящим от него.

„Я не понимаю этого между нами, − ответила я, − сон? Как ты оказался в моем сне?“

Он наклонился, подняв руку, и провел по моей щеке. Это простое прикосновение растопило лед и я была готова дать ему все, что он пожелает.

Это было на меня не похоже. Я за всю свою жизнь никогда по-настоящему не возбуждалась и не беспокоилась о мужчине. Даже донору спермы никогда не удавалось возбудить меня по-настоящему.

Но это? Киль сжигал меня заживо.

„Ты хочешь меня? Ты ощущаешь огонь, горящий между нами?“

Я кивнула, не способная оторваться от его взгляда. Я не могла этого отрицать.

„Ты девственница? Мне нужно двигаться медленно?“ − спросил он.

„Нет, − черт, нет. Мне не нужно было медленно, − не нужно медленно“.

„Тогда давай оба зададим свои вопросы позже, − его глаза встретились с моими, будто ища молчаливого согласия. Одобрения, − я хочу прикоснуться к тебе“.

Позже, то есть − потрахаемся сейчас, поговорим потом

Я сомневалась в том, что шпион разделяет свой сон с пришельцем, затем его обнаруживают через несколько минут на новой планете, за него сражается полчище зараженных Ульем воинов, а затем заявляет свое право помеченная пара. Я сомневалась в том, что настоящий шпион захочет трахаться с мужчиной, который боролся и выиграл ее в чем-то наподобие устаревшего, бьющего голову тестостеронного феста.

Что ж, я и не шпион. Но я начала думать, что эта странность с помеченной парой, в ней есть доля правды. Как и в его единственном слове. Позже

„Позже“, − согласилась я. Потрахаемся сейчас, поговорим потом

Так как он так и не надел свою рубашку после битвы, это упрощало дело. Я сократила дистанцию между нами и положила