Монтори не значило ничего. Этим именем просто назывались подруги жрецов после совершения ритуала.

— Страх перед браком? — спросил Микаэл.

Уинн взъерошился. Да, страх. Именно это было причиной его тревоги.

— А ты не волновался бы слегка на моем месте? — спросил он.

— Может, и нет. Наши жизни посвящены одному и тому же — благу Лиги.

— Я принес файл с ее биополем, почитай, — тихо сказал Микаэл, снова уставившись в пламя огня. — Она очень красива. Экзотична, если верить фотографиям. Ефрим Центури, судя по всему, долго хранил это в тайне. Я взял бы ее себе, если бы обладал твоими талантами.

— В этом я могу тебе помочь.

Микаэл засмеялся. Какое-то время они сидели молча, слушая треск огня. Над головой прошумел шаттл, от чего задрожали окна консерватории.

— Я смотрю, кое-кто решился на рискованное предприятие, — сказал Уинн.

— Помолись, чтобы все было хорошо. Я всегда волнуюсь в такие туманные дни. — Микаэл повернулся к Уинну. — Свадьба планируется в конце недели. Невеста и сопровождающие ее прибудут послезавтра.

— Что? — У Уинна пропал голос и ему пришлось сделать несколько глубоких вдохов, прежде чем он смог снова заговорить.

— Что ты делаешь со мной, Микаэл? — он вскочил со стула и быстрым шагом прошелся по Консерватории. — Ты сообщил мне об этом всего лишь вчера вечером! Не могу поверить, что ты уже успел связаться с ними после этого.

— Я и не делал этого, — ответил Микаэл. — Ефрим Центури срочно связался с нами утром. Ему нужен был ответ, Уинн. У его дочери классические симптомы ДЛП. Он не мог ждать.

— А меня ты не мог спросить? — Уинн остановился перед баром, схватил хрустальный стакан и швырнул его в камин. Микаэл отклонился, потому что стакан разбился о топку камина. Сукин сын! Гнев распалил Уинна. Он протянул руку за вторым стаканом, но слова брата остановили его.

— Швырни этот стакан, и я позову охрану и прикажу бросить тебя в тюрьму, пока не успокоишься.

Уинн стукнул стаканом по стойке бара и уперся в нее локтями, прикрыв лицо. Ну зачем он так сопротивляется? Это еще не конец жизни. Он вздохнул и посмотрел на брата.

— Дженни сейчас на Вералоне. Я должен сказать ей до того, как об этом будет знать вся Лига. Она вернется только на следующей неделе.

— Она вернется раньше. Можешь быть уверен. — Микаэл снова уставился на огонь. — Утром я сделал сообщение.

* * *

Уинн смотрел на Дженни Хендерсон-Стюарт, пытаясь сохранить спокойствие, но чем громче она говорила, тем сильнее росло в нем чувство беспомощности. Он хотел сказать ей, что объявление о его бракосочетании с принцессой было политической игрой, и их отношения останутся прежними. Все без лишнего шума могло продолжаться и дальше. Но слова замерли на губах, и он молчал, чувствуя, что расстройство может вылиться в гнев и нетерпимость.

Он уже говорил об этом с Микаэлом. Тот замахал руками и запретил думать о таком компромиссе. Он должен был помочь Арианне Центури с ее ДЛП и вести такой образ жизни, чтобы Лига видела, что он нашел счастье с женщиной клана Кэзари. Они спорили два часа. Оправдания Уинна трогали только воздух. Микаэл не стал слушать.

В тот день, когда верховный вождь объявил о помолвке вице- короля с Арианной Центури, Уинн не мог избавиться от прессы и постоянных напоминаний о предстоящем событии. Как только об этой новости стало известно от его брата, заработала телеграфная служба галактики, заполняя специальным сообщениями телевизионные передачи и первые страницы газет. Дженни тут же услышала о помолвке и прибыла первым транспортом, чтобы в глаза высказать ему свое недовольство. Он не удивился бы, узнав, что и бенарам известно о предстоящей свадьбе.

Дженни была дочерью лорда Иссика Хендерсона-Стюарта. Он принадлежала к его классу, была хорошо воспитана в духе понимания своего скромного по отношению к мужчине места. Но при ее появлении в Арчер Холле он сразу увидел, что она в ярости. Это чувство пересилило ее обычную мягкость и позволило ей найти смелость, чтобы презирать его.

Они встретились в центре гостиной, как часовые на границе. Стройная фигурка Джейн напряглась, ее коротко подстриженные светлые волосы, зачесанные назад, подчеркивали надутое выражение лица.

— Почему ты не сказал мне? — прошипела она. — Ты знал. Почему ты продолжал заставлять меня верить в наши отношения?

— Я не сказал, потому что сам узнал об этом в начале этой недели, — ответил он. — Свадебный контракт был составлен срочно, и у меня не было времени связаться с тобой.

— Да, конечно. И вместо того, чтобы подождать несколько дней и сказать об этом самому, ты сделал это достоянием гласности в полной уверенности, что я с удовольствием послушаю об этом в вечерних новостях?

— Дженни, прошу тебя. Ты так все усложняешь. Ты думаешь, я действительно хочу жениться на этой женщине? Более того, ты думаешь, она хочет выйти за меня замуж? Да мы друг друга даже не знаем.

— Я не могу поверить, что все это так.

— Не кричи.

— О Уинн! Скажи, что это все твой брат! Скажи мне, что ты против этого фарса со свадьбой!

— Клянусь Аньей, Дженни, как заставить тебя понять? Это необходимо. Я думаю о Лиге и о семье, а на самом деле я думаю о тебе.

— Моя семья недостаточно влиятельна для тебя, Уинн? Моего приданого тебе мало?

— Не в этом дело.

— Именно в этом! Твой брат хочет чего-то от Центури и поэтому убедил тебя жениться на этом солдате в юбке.

— Хватит!

Дженни отвернулась, всхлипывая и уставившись в стену, пока он говорил. Затем произнесла:

— Я не могу понять, что происходит. Как ты можешь доверять ей и ее семье после случая с Мирел Центури?

— Это старая история, Дженни. Она больше ничего не значит. Мы с ней должны соединиться из соображений безопасности. Сейчас надо укреплять Лигу.

Если мы не сделаем этого, то можем стать жертвой бенаров.

Дженни резко развернулась и посмотрела ему в глаза.

— А как насчет того, что ей придется сопровождать тебя во время приемов, связанных с