– А что с технологиями, Лукас? – спросил он, пялясь сквозь стекло в море ночных огней небоскрёбов и фар встречных автомобилей. – Согласие даёт их уже сейчас, а ваших нам ждать годами. А мы по вашей милости заняты тем, что ссорим страны и тормозим прогресс. Это обязательно вообще?

– Харрис, – вздохнул Лукас, – поймите, мы – не благотворительная организация и кормить бездарей не намерены. Мы будем давать свои технологии только лучшим. Да и вам к чему устраивать аттракцион невиданной щедрости и терять преимущество, которое вы имеете на планете? Пусть все привилегии получат США и сами решают, с кем и на каких условиях делиться благами. Мы, как и вы, верим в путь капитализма. Пока у человека есть мотивация жить лучше, получая преимущества перед слабыми, живущими хуже, – он развивается по нашему пути. А этого нам вполне достаточно. Или, может, вы хотите поделиться всем с китайцами или русскими, генерал? – Зак улыбнулся во все свои… тридцать шесть зубов. А ведь если бы тот ему не сказал про их число, сам бы Теодор и не заметил.

– К чёрту коммуняк, Лукас. Пусть США правят на Земле, это единственная страна, достойная описанного вами будущего, – ответил генерал. И произнесённые слова грели его самого. Если так подумать, то он, Теодор Харрис, как раз единственный, кто здесь не предатель, кто печётся о стране, которой дал присягу.

– И я так же думаю. Я не ошибся в вас. Что ж, паркуемся. Вон ресторанчик, куда ходит Паркер. Действуем по сценарию. Камеры нас не засекут, так что если вдруг не встретите никого знакомого, то нас тут и не было, – Лукас влез на какое-то место платной парковки и заглушил мотор.

Харрис прикрыл глаза, чтобы собраться с мыслями. А что, если Лукас врёт? Если они и сами хотят уничтожить или поработить Землю, а Согласие и правда защищает людей? Но если их раса похожа на американцев, то он знал, как общаться с ними. А Лукас был янки до мозга костей. Так что прочь эту хрень и нечего впредь слушать дурней из КАС, живущих в слепой уверенности в правильности выбранного пути. Ложная идеология рухнет, никуда не денется. И сейчас они сделают очередной шаг в нужном направлении…

Междуглавье восьмое

Было дождливо. Несмотря на позднюю весну, дул холодный ветер с северо-востока, со стороны озера, и погода в целом стояла мерзкая. Агент национальной безопасности Нил Джонс сидел в своём шевроле эквинокс, слушал Джонни Кэша и смотрел на ресторан, где ужинал Паркер. Откровенно говоря, он ненавидел делать это, но его попросила Коллинс. «Поверь, Нил, это важнее всего, что ты когда-либо делал», – сказала Джоанна тогда за чашкой кофе в Burger King. Никаких деталей. Никакой информации о том, почему Паркер так важен. Просто просьба следить за ним всякий раз, как тот ужинает в ресторане. С того места, где стояла машина, был виден столик с расплачивающимся Ричардом. «К нему могут приходить важные люди, и если ты кого-то заметишь – обязательно сделай снимок и свяжись со мной». Никто не пришёл к нему сегодня. Никто не приходил к нему ни разу за то время, пока он дежурил в ущерб своему личному времени. Нил Джонс ненавидел это, и его бесила Коллинс.

Паркер поднялся и проследовал к выходу. Как всегда он сейчас сядет в такси и уедет, и Джонс сможет отправиться к друзьям в бар смотреть матч. Надо уже позвонить Джоанне и потребовать больше информации. Сколько можно торчать тут как дурак? Ага, вот он, выходит. Достаёт зонт. Значит, машина далеко, чёрт. Нафига ты выперся на улицу под дождь, Паркер? Почему держишь зонт и не раскрываешь, мокнешь? Что за дурень? И что за дурень ты, Нил, раз сидишь в машине вместо бара с друзьями и гадаешь о мотивах глупых поступков главы «Эванс Фармасьютикалс»?

«Она любит тебя, Большая Река, больше, чем меня…», – ритмично напевал Джонни Кэш[32], а Паркер стоял, и струи дождя стекали по его волосам, лицу и костюму. Почему-то вид явно глубоко несчастного человека неожиданно гармонировал с настроением, созданным песней. Где же его такси, чёрт возьми?

Прошло минут пять, и Паркер, словно очнувшись, раскрыл наконец зонт, хотя уже промок насквозь. Он достал из кармана пиджака телефон и стал что-то в нём искать с недовольным выражением лица. Так, судя по всему, такси опаздывает. Стоп, вот автомобиль. К нему? Нет, промчался мимо, обдав Паркера водой из лужи. Тот даже не отреагировал. В зеркале мелькнули шашечки. Может, хотя бы эта машина за ним?

Такси притормозило перед рестораном. Паркер открыл дверь и влез на заднее сиденье, начав что-то говорить таксисту, а тот лишь улыбался в ответ и, кажется, извинялся. Странно, даже никак не отреагировал на севшего к нему в салон мокрого мужчину. В обычной ситуации таксист сам бы начал шуметь на пассажира, а может, даже высадил бы его – никто не хочет, чтобы сиденье промокло – как потом возить других клиентов? Но этот не жаловался, лишь улыбался, а потом тронулся. Что ж, Нил, ты свободен.

Только что-то зацепило краешек его внимания, и Джонс начал судорожно пытаться осознать, что именно. Ну да, водитель не кричал на мокрого пассажира… Стоп! Таксист сам был мокрым. Это было видно. Только вот почему деталь кажется важной? Потому что водитель только что бродил где-то под дождём. А почему? У него же был заказ. То есть машина где-то стояла в то время, как Паркер ждал её, а водитель торчал на улице? Чушь какая-то. Нил посмотрел в сторону удающегося такси и чертыхнулся. На автомобиле сзади виднелась свежая вмятина, словно от аварии, и не было номера. Никому не дают работать в такси сразу после аварии.

Поддав газу и вырулив на дорогу, Нил последовал за машиной с Ричардом Паркером. Прощай, бар, извини, пивко, не обижайтесь, друзья. Здесь что-то нечисто, не зря же Коллинс так переживала из-за этого человека. Чутьё подсказывало Джонсу, что всё неспроста: мокнущий «клиент», мокрый таксист, задержавшаяся и побывавшая недавно в аварии машина.

Он рулил, соблюдая дистанцию. Пока всё оставалось в норме. Машина следовала на север, в сторону дома Паркера. Может, он зря беспокоится? В конце концов его же не просили провожать Ричарда до дома. И правда, Нил, фигнёй страдаешь, хватит уже, разворачивайся и…

Автомобиль резко, проскочив на красный свет, свернул