Арестантка: Тюрьма Рая
Глава 1. Золотая антилопа
«Всякое разумное существо, следующее до конца стремлению к разумности, движется в направлении Голгофы».
Эта фраза звенела бы в ушах. Только я не слышал. И даже не дышал. Стал бесплотной формой жизни, способной лишь наблюдать за происходящим. Причём из разных точек одновременно. Словно был везде.
Фраза раскатывалась серой ажурной лентой в темном с вкраплениями перламутра пространстве. Оно таинственно переливалось, как чёрный снег в свете фонарей. Драпировалось, словно парча. Лилось каскадами и волнами.
Где я?
Мне казалось, секунду назад я различал силуэт. Чёрный на чёрном. Искажённые края, отделяющие один мрак от другого.
Теперь и его не было. Хотелось крикнуть, но этого я сделать не мог.
Темнота подëрнулась, словно гладь нефтяного озера от дуновения сильного ветра. Пошла волнами.
В переливах чëрных волн, как в кривых зеркалах, я увидел улыбающееся лицо мамы. Её белокурые волосы были уложены в изящную причёску.
— Ты чего замер? — с тёплой интонацией спросила она.
В бурлящей поверхности я увидел и себя, словно собранного из миллионов брызг. Мне было четырнадцать. Стоял на пороге входа в здание Звёздной Академии, загляделся на макет космического корабля у входа. Старый, века двадцатого. С массивной первой ступенью, которая отделялась в атмосфере, когда преодолевалась первая космическая скорость. Я чувствовал какую-то общность с теми людьми из прошлого, которых тянуло в неизведанное.
— Иду, — бросил я маме.
— Сегодня твой первый день, попробуем не опаздывать? Ты ещё успеешь всё как следует рассмотреть.
Мне подумалось, что когда я переступил порог Академии, сделал первый шаг к спасению Принс.
Принс. Принс! Я должен вернуть Принс браслет. Должен вернуться сам. Эти мысли ускользнули так же быстро, как и появились.
В волнах мрака я снова видел маму.
— Может, не пойдём? — произнёс я, всё ещё стоявший на пороге Академии.
— Почему?
— Папа же сказал, что нельзя, — с осторожностью ответил четырнадцатилетний я.
— Послушай, не дрейфь, я с папой разберусь, — как-то уже строже сказала мама. — Ты же создан для этого.
От её слов чернота вспенилась, словно начала кипеть. Потом разлетелась брызгами. Я вдруг ощутил, что злюсь. Эти её слова наложились на фразу Гомера: Елена рассчитала всё правильно. Я вспомнил, что случилось. Браслет расплавился. Проник мне под кожу. Елена рассчитала всё правильно. Что она рассчитала? Всю мою жизнь с самого начала? Что это значит?
Я никогда не злился на маму. А сейчас раздражение испепеляло меня. Темнота, вторя моим чувствам, бурлила и обращалась в хаос чёрных капель и пузырей. Где-то далеко звучал звон, будто от трескающегося от ультразвука стекла.
— Шу-шу-шоу-шу, — донеслось откуда-то, словно дуновение ветра, и я почему-то уловил в этом смысл.
«Спокойно. Не шуми», — сказал кто-то.
— Кто здесь?
— Шуууу-Шуо-Шу-Шуо.
«Твой друг. Существо с четырьмя ногами, умноженными на десять».
Эта информация напугала меня. Одно из зеркал вдалеке рухнуло вниз.
— Шу… Шоу…
«Спокойно».
— Конь? — с ужасом спросил я.
— Оуш. Шуа-Шуа…
«Да перестань ты бояться. Твой страх почему-то делает плохо».
Успокоиться? Как успокоиться, если у тебя нет тела. Даже не продышать свой страх. Я по-прежнему боялся. И не понимал, чем я боюсь? Что вообще сейчас я? Просто сплошной страх?
И я представил своё тело, обычно это помогало унять эмоции. Я начал с быстро бьющегося сердца. Представил его, ощутил, что оно у меня есть. Колотится, как бешеное. Представил грудную клетку, сдавленную оцепенением. Сжатое горло. Прилипший к нёбу язык. И вздохнул. Почувствовал, что дышу. Попробовал дышать медленнее, увидел свои дрожащие руки: сначала бледные, прозрачные, а потом обретшие плоть.
— Оуш Тшоу, шоу! — прозвучало ошарашенно, будто внезапный порыв ветра.
«Вот это да, Трой! Ты сам сделал себе тело!».
Я испытал что-то сродни смешанного с ужасом восторга. Что я сделал? Тело?! Я остолбенело стоял, разглядывая свои руки, обнаружил, что на мне надет дорогой пиджак, похожий на тот, что я выбирал для свадьбы с Алисией.
Так ошеломительно после почти полной депривации снова чувствовать твёрдую почву под ногами, осязать, дышать. Та темнота, на которой я стоял, медленно меняла форму, как вода, но я почему-то не терял равновесия, а словно плыл, как бумажный кораблик. Краем глаза я заметил, ко мне по волнообразным ухабам подползло что-то длинное и чёрное. Я отпрянул назад, натолкнулся на преграду, чуть не упал.
— Это я, твой сороконогий скакун, — дуновением ветра сказало существо.
Медленно я опустил на него взгляд. Это было что-то похожее на сороконожку, только крупное, с собаку, и с чёрно-перламутровыми пластинками на спине.
— Ко-к-о-о-нь? — спросил я.
— Не коконь, а Конь, конечно. Хотя какой я конь? — говоря, насекомое шевелило толстыми блестящими отростками на голове, похожими на пластинчатые рожки. — Видел я ваших земных коней… Сходства совершенно нет. Да и седло некуда крепить. Но тебе же хотелось, чтобы я был Конём. И я им был. Правда, изначально меня звали Шоушшотшоу-шуо-оуш.
Я молчал, совершенно не понимая, что происходит и как на это реагировать.
— Конь — это мой робот, — оторопело произнёс я. — Ты на него не похож… Да и он говорил только…
— Да, только запрограммированными фразами. Какие были, такими и говорил. А здесь я свободен. Я помогу тебе освоиться, — шелестящими звуками выдало существо.
— Зачем мне здесь осваиваться? — спросил я, недоверчиво глядя на него.
Не мог быть это мой Конь. Я посмотрел в горящий жёлтый глаз сороконожки, и по спине прошёл холодок. А взгляд похож. Похож, чтоб его!
— Ты получил доступ к раю, странный какой-то доступ… — насекомое недоумённо покачало головой, раздался скрип хитиновых пластин. — Происходит настройка параметров сознания.
Гомер говорил, что никто не сможет войти в пункт управления визитантес, кроме меня. Потом вплавил в мою руку этот чёртов браслет. Я внимательно посмотрел на запястье и увидел, что под кожей будто просвечивает что-то черное. Потрогал рукой и ощутил острые грани звёзд. Как это возможно? Мне даже на мгновение захотелось позвать маму. Чтобы она мне это объяснила. Я выдохнул.
— Зачем мне этот доступ? Чтобы включить защиту сектора? — спросил я.
— Ш… это можно сделать только в главном узле управления на Броссаре, — сороконожка обвила мне ногу и вскарабкалась по ней на руки.
Ну и страшная же она была вблизи. Множество членистых ножек касались моей кожи, вызывая неприятные мурашки. Я вспомнил, что земные сколопендры ещё и часто ядовиты, но вряд ли эта тварь с земли.
Цвет у неё переливался от глубокого чёрного, бескомпромиссного, как чёрная дыра, к таинственному фиолетовому. Противные рожки, огромные челюсти жука. Я замер и скривил лицо.
— Ш… а чего не гладишь? — спросило насекомое. — Мне так нравилось. Погладь.
Хитиновая жуткая морда ткнулась мне в ладонь. Я старался смотреть только в жёлтый глаз, потому что его взгляд по-прежнему отзывался теплом в душе. Осторожно коснулся переливчатых пластин на голове создания, они были на ощупь, как кожура яблока. Я погладил один раз, сороконожка приподняла верхнюю часть тела и снова подлезла под руку мордой, будто прося ещё. Как собака. И тут я даже немного успокоился. Конь всегда так делал, в этом было что-то греюще знакомое. Посреди этого абсолютно чуждого мне мира.
Я думал раньше, что это мама поставила Коню какую-то собачью программу, чтобы меня порадовать. Я же был подростком, когда она мне его подарила.
— Это правда ты? — дрожащим голосом спросил я.
— Ну да, так я выглядел в своем первозданном виде.
Мне было стыдно, ведь я обращался с ним, как с роботом. Но часто мне действительно казалось, что он живой. А он… реально живой, что ли? Или у меня просто галлюцинации какие-то?
