- Это ее проект, Кай. – Мы с генералом вышли из моей избушки на свежий воздух и уставились на теажные звезды, там, высоко-высоко вверху.

Такие острые, такие колкие, такие яркие и такие далекие.

- Ты реально считаешь, что я мечу на ее место?! – Я горько расхохотался. – Поверь мне, генерал, я искренне презираю нонешних детей, я вижу в них тех, кто с радостью предаст Родину, как только Родине придется показать зубы! Они сбегут. И мы с тобой останемся теми, кто пойдет разгребать все эти Авгиевы конюшни. А Маришка побежит волонтерить. А Твой двухметровый, стакилограммовый Филюшка, мгновенно «закосит», а мамочка ему в этом поможет… Я брезгую этими детьми, но я – отношусь к ним по их заслугам и их поведению. И я их не предам. А быть на месте Юлианны – это должность обычного чиновника, который и сам не прочь предасть Родину.

Я вдохнул весеннего воздуха и медленно-медленно выдохнул.

- Если ты так ненавидишь…

- Толик-Толик… «Ненавидеть» можно того, кто сильнее тебя, умнее тебя, красивее тебя… А это дети… - Я щелкнул языком, понимая, что ни черта Толик не понял.

И, скорее всего – не поймет.

Ему бы забрать Маришку, двинуть своей блонде в зубы, да и на другой край страны, чтобы жить начать, а он…

Я развернулся и полюбовался темными окнами бараков, в которых сейчас явно ведь что-то происходит, но…

Сейчас пока еще не время!

Пружина еще не выбрала весь свободный ход!

Оставив Толика мяться с ноги на ногу, пошел в обход нашего «лагеря социалистического труда», готовясь к сюрпризам.

Хочется ведь верить, что окажется среди засранцев хоть один, кто взял с собой не только планшет-телефон и повербанк, но и тот, кто взял инструменты, да хотя бы одну-единственную отвертку!

Не-а, не в этот раз!

И в прошлом году был не «этот раз»!

Измельчало племя молодое, гадости друг другу делать – это за дюбо-дорого, а вот «творить» - слабо!

Псомотрев на «Пису-пишный» лозунг, махнул рукой, нехай висит.

В небе, высоко-высоко, пророкотал самолет, скорее всего магаданский или норильский.