— А если исправить нельзя?

— Значит, вместе примем последствия и будем жить с этим дальше. Пока мы есть друг у друга, ничего не потеряно.

— Ты сейчас правду говоришь? — Самую правдивейшую правду, колбаса. Но если ты хочешь совершить поступок, в котором сомневаешься, лучше спроси совета. Для этого и нужны отцы. И старшие братья.

— А тебе больше нравится быть отцом или братом?

— Мне нравится, что у меня есть ты. Как бы мы друг друга ни называли, главное не меняется: я тебя люблю.

— И я тебя.

— Так в чём проблема, глазастик?

— Не спрашивай, ладно? Ты можешь не спрашивать?

— Могу, почему нет. Экая ты загадочная…

— Понимаешь, я бы спросила тебя, но мне надо решить самой. И не только за себя. Но если я ошибусь, ты меня простишь?

— Конечно.

— За что угодно?

— Обещаю. Я знаю тебя, кузнечик. Ты можешь ошибиться, но ты не сделаешь плохо специально.

— А если ты меня не знаешь? — спросила она серьёзно.

— Это значило бы, что я ничего не понимаю в жизни и людях. И как я тогда вообще могу о чем-то судить? — улыбнулся я в ответ.

— Ты бы доверился моему решению, если бы оно касалось твоей жизни?

— Я бы спросил: «Это для тебя действительно важно?»

— А если бы я ответила: «Важнее всего мира!»

— Я бы сказал: «Тогда жги, колбаса! Как-нибудь разрулим!»

Глава 10

Проблемы поколений

Под нами пылает город, и восходящие потоки воздуха трясут коптер. Лендик закусил губу и вцепился в штурвал. Не думал, что на Окраине есть чему гореть с такой интенсивностью, но местами очаги возгорания захватили несколько домов сразу, и там разверзается настоящий ад.

Если подняться повыше, то не так трясёт, и видно, что пожары очаговые, занимают относительно небольшую площадь, и скорее всего выгорят сами. Тем более, что других вариантов нет.

— Почему у вас нет пожарной службы? — спрашиваю я Калидию, которая гонит нас чуть ли не в эпицентр.

— Потому что у нас ничего не горело уже лет сто. А держать ренд в резерве «на всякий случай» у города нет средств. Считалось, что автоматические системы тушения достаточно эффективны.

— Скорее всего, клановые их вырубили, — говорит Кери. — Но всё равно странно, в модулях всё негорючее. Даже постельное белье хрен подожжёшь — повоняет и потухнет.

— Ты что, пробовал? — удивляется Шоня.

— Нет, нам в школе показывали.

— А я-то думала, чем интики в школе занимаются? — скептически комментирует Колбочка. — А они подушки поджигают…

— Я учился на коммунального техника, это значит…

— Ой, да замолчи, — перебивает его Тохия. — Все уже поняли, что гореть там нечему, но оно горит. Что бы мы делали без интиков?

— Это Окраина, — сообщает Калидия, вещающая в моём наушнике. — Горят старые дома, они из других материалов. Ночью были попытки поджогов ближе к Центру, но там не загорелось.

— На кой чёрт клановые это делают? — спрашиваю я Верховную. — Окраина — их территория.

— Может быть, надеялись на массовые пожары, — отвечает она. — А новые кондоминиумы действительно не горят.

Мы летаем по просьбе Калидии, чтобы убедиться, что огонь не получит распространения. Столбы дыма, заволакивающие горизонт и отлично видные из каждого окна в городе, действуют куда эффективнее, чем сами поджоги, вреда от которых не так уж много. Вид совершенно апокалиптический, и настроения в народе соответствующие.

— Если будем болтаться тут дальше, у нас не хватит энергии на полёт в Пустошь! — сообщаю я Верховной. — Не пойдёт огонь дальше, ты же видишь!

Калидия сейчас любуется картинкой с наших камер на нашей видеостене в нашей гостиной. Я её не вижу, но думаю, что она сидит на диване в халатике по середину бедра, чем смущает Алиану и бесит Дмитрия.

— Чего она не возвращается в свою башню? — злится он.

— Ей просто надо отдохнуть, — отвечаю я. — Думаю, самым счастливым периодом её жизни был тот, когда она гостила в нашем доме у моря. Была просто девчонкой на пляже, а никакой не Владетельницей. Маленький кусочек счастья, когда от неё никто ничего не требовал и она могла быть собой. Поэтому сейчас она дразнит вас ляжками и делает вид, что в отпуске. Потерпи, это вряд ли продлится долго.

Дмитрий терпит, хотя его отношение к Калидии далеко от симпатий.

— Есть точка зарядки на самой окраине, — сообщает Калидия. — Координаты уже у пилота. Она близко к вашему маршруту, садитесь там.

— Принято, — отвечаю я.

Порт зарядки расположен на плоской крыше относительно невысокого — этажей пять — здания, стоящего последним в городской застройке. С одного конца крыши можно плюнуть в город, с другого — пописать в пустоши, чем сейчас и занят Лендик.

— Фу, набрался манер в кланах, — не одобряет его поведение Шоня.

— Зарядка еле тянет, — сообщает Кери, глядя на индикаторы возле точки подключения. — В первый раз такое вижу. Обычно либо работает, либо нет.

— Долго нам заряжаться? — уточняю я. — А то Костлявая там землю копытом роет.

— Полчаса, я думаю, или около того.

— Странно стоять вот так, между городом и миром, — говорит задумчиво Дженадин.

— Почему странно?

— Мне всегда казалось, что город — это и есть мир. Ну, то есть я не думала об этом специально, это такая как бы основа, что ли. Даже в голову не приходило, что есть что-то ещё. А оно, оказывается, есть.

— Всегда есть что-то ещё.

Костлявая вызвала меня условной фразой, указывающей, что нашла пропавший конвой. Калидия чуть не выгнала нас в пустоши ночью, но Лендик категорически заявил, что ночной полет над пустошами не потянет, потому что ориентиров нет.

А там и пожары подоспели, стало не до того. Теперь премша злится, что мы тормозим, а мы сидим и ждём, пока аккумуляторы зарядятся.

— Вы там как? — внезапно