Уотт и Диди безмолвно смотрели на Мартина.

– Ты! – сказал он, ткнув пальцем в Диди. – Ты оставаться у него, – он указал на Уотта.

Диди покорно кивнула.

– Ты подписать контракт?

Кивок.

Мартин многозначительно посмотрел на Уотта и протянул руку.

– Документ, аннулирующий контракт, – пояснила Эрика, вися вниз головой. – Дайте скорей, пока он не свернул вам шею.

Уотт медленно вытащил документ из кармана и протянул его Мартину.

Но тот уже направился к окну раскачивающейся походкой.

Эрика извернулась и схватила документ.

– Ты прекрасно сыграл, – сказала она Пику, когда они очутились на улице. – А теперь отпусти меня. Попробуем найти такси…

– Не играл, – проворчал Мартин. – Настоящее. До завтра. После этого… – Он пожал плечами. – Но сегодня – Мамонтобой.

Он попытался влезть на пальму, передумал и пошел дальше.

Эрика у него под мышкой погрузилась в задумчивость.

Но взвизгнула она, только когда с ним поравнялась патрульная полицейская машина.

– Завтра я внесу за тебя залог, – сказала Эрика Мамонтобою, который вырывался из рук двух дюжих полицейских.

Свирепый рев заглушил ее слова.

Последующие события слились для разъяренного Мамонтобоя в один неясный вихрь, в завершение которого он очутился в тюремной камере, где вскочил на ноги с угрожающим рычанием.

– Я, – возвестил он, вцепляясь в решетку, – убивать! Арргх!

– Двое за один вечер, – произнес в коридоре скучающий голос. И обоих взяли в Бел-Эйре. Думаешь, нанюхались кокаина? Первый тоже ничего не мог толком объяснить.

Решетка затряслась. Раздраженный голос с койки потребовал, чтобы он заткнулся, и добавил, что ему хватит неприятностей от всяких идиотов и без того, чтобы… Тут говоривший умолк, заколебался и испустил пронзительный отчаянный визг.

На мгновение в камере наступила мертвая тишина: Мамонтобой, сын Большой Волосатой, медленно повернулся к Раулю Сен-Сиру.

Note1

боязнь открытого пространства

Note2

да здравствует отвага (фр.)