Ознакомительная версия. Доступно 39 страниц из 212
И все!
Рассказывал мне Одиссей про лотофагов с глазами на затылке (ой, врет, поди, рыжий!). Так те лотос каждый день жуют, оттого в полном помрачении пребывают.
А эти?
Кипит жизнь на людных улицах, сияют золотом храмы, от рощ миртовых, что у каналов зеленеют, дух свежий, радостный. А все-таки не так что-то!
Несколько раз я поглядывал на акрополь, что над городом навис. Не там ли, за стенами с золотыми зубцами, разгадка? Не в том ли храме-великане, что от самого Трезубца виден?
Поглядывал – но все-таки пойти не решился. Слыхал-я как-то сказку хеттийскую про путника, что во дворец посреди пустыни попал. И поят его там, и кормят, и ублажают. Да только мало этого ему, дурню. Сунул нос в дверцу некую, печать со шнурка сорвал...
– О, сколь красиво ты говоришь на благородном хеттийском, гость! Сразу видно, что любишь ты мой народ! Да-да, я родом из Хаттусы, да стоит она вечно-вековечно! Да, гость, я приплыл сюда... Вчера! Или сегодня... Дивно, отчего-то и вспомнить не могу!..
Солнцеликий Гелиос не спешил, словно жалея нас, по его лучам соскучившихся. И я не торопился. Хоть и странный город, непонятный, а все-таки здорово просто так бродить да по сторонам глядеть. Не лазутчик, не владыка – обычный гость.
...Ой, и трудолюбивый же здесь народ! Акрополь да храм – еще ладно, а вот каналы! Пять колец город прорезают, и все камнем выложены, да еще всюду мосты – тоже каменные. Говорят, только в Баб-Или, где у всех бороды колечками (чтоб у тебя борода вылезла, почтенный Исин-Мардук!), такое увидеть можно.
Каналы, а возле каждого – рощи. Вокруг голубого кольца – зеленое.
В одной из этих рощиц я и остановился. Тихо тут, хорошо, деревья (ох, высоченные!) от шума-гама укрывают. Поглядел я на кроны, на листья резные, сквозь которые солнце играет-пробивается, зажмурился...
– Янаанаа-а-а!
Что такое? А голоса-то женские!
– Янаанаа-а-а-а! Янаанаа-а-а!
Нет, не женщины, не девушки – девчонки. Босые, в коротких хитончиках, с ветками зелеными в руках...
– Янаана-а-а-а!
Мимо пробежали целой стайкой, за деревьями скрылись.
А ведь знакомо!
Дрогнуло сердце, сон давний вспомнился, поляна в лесу аркадском, дерево поваленное. Не иначе, поклоняются здесь Светлой богине – той, что когда-то шагнула ко мне в серебристом огне.
– Янаанаа-а-а-а-а!
Уже далеко, за деревьями. Наверное, храм там – или алтарь.
Не заметил даже, как ноги сами вслед понесли. ...Девчонок я быстро нашел – на полянке. Маленькой, в цветах ярких. А за поляной не храм, не алтарь – просто камни, в землю врытые. Кругом идут, а внутри – тоже трава да цветы. И не ночь – день ясный.
– Яна-а-а-а-а! Светлая! Светлая! Мы пришли! Мы пришли!
Я улыбнулся. Все, конечно, не так. И девчонки самые обычные, не огоньки пляшущие, и та, что их встречает, на камешке сидя, – совсем иная...
– Светлая! Светлая! Мы здесь! Скажи, что тебе нужно!..
Старуха... Гиматий темный на голову накинут, худые костлявые пальцы девочек по волосам гладят, улыбаются белые губы. И глаза...
Слепая?
Слепая... Старая слепая женщина на пороге неведомого святилища. Жрица, конечно. А ведь любят ее девчонки! Вон, окружили, руки худые тянут...
Шагнул я ближе. Хрустнула ветка под ногой.
– Ой, чужой! Чужой! Светлая! Светлая! Защити!
И – врассыпную. Замелькали босые пятки. Усмехнулся я, остановился. К чему мешать?
– Подойди!
И вздрогнул я от Ее голоса...
Смотрели на меня слепые глаза. Смотрели, не видя. Замер я, вздохнуть не решаясь.
Не узнать! Только голос прежний. Почти прежний...
– Ты напугал моих девочек, гость!..
– Девчонок, – прошептал я. – Радуйся, Светлая!
Что-то изменилось на недвижном, покрытом морщинами лице. Дрогнули бесцветные губы.
– Ты... Твой голос... Ты знаешь меня?
– Знаю...
Я прикрыл глаза, до боли сжал костяшки пальцев...
– Одна несравненная дева желаннее всех для меня, – та, что блистает под стать
Новогодней звезде в начале счастливого года. Лучится ее красота, и светится кожа ее...
Она молчала. Только губы еле заметно шевелились, словно пытаясь повторить.
– Горделивая шея у нее над сверкающей грудью. Кудри ее – лазурит неподдельный.
Золота лучше – округлые руки ее. С венчиком лотоса могут сравниться пальцы...
– Скворец... – еле слышно прошептала Она. – Наглый, самоуверенный мальчишка с серебристой кровью...
Я упал на колени, прижался лицом к Ее ладоням.
– Я искал тебя, Светлая! Я искал... Я нашел...
– Это я нашла тебя, Диомед, наглый мальчишка! – улыбнулась Она. – Когда твой корабль причалил, Я уже знала. И когда ты шел сюда – слышала. Это я еще могу... Встань, мальчик, незачем стоять на коленях перед старухой!
– Ты не старуха! – выдохнул я. – Ты самая... самая...
– "Поступь ее благородна, – вздохнула Она, – глубоко и таинственно лоно, и стройные бедра словно ведут на ходу спор о ее красоте..." Я не забыла, маленький наглец! И все-таки встань, мне надо вернуться. День слишком яркий...
Я поддержал Ее под локоть, и мы шагнули к ближайшему камню. Она искала темноты, но ведь там, в каменном круге, такое же горячее солнце!..
Внезапно Она остановилась – прикоснулась худой рукой к теплому камню.
– Значит, ты искал Меня, Диомед? Нашел?
В слепых глазах словно проснулось что-то живое. Я улыбнулся.
...та, что блистает под стать Новогодней звезде в начале счастливого года...
– Нашел, Светлая. Нашел – и потерял. И, кажется, снова нашел.
– Меня, старуху? – внезапно рассмеялась она. – Уходи, Диомед, наглый седой мальчишка, уходи, пока не поздно!
Седой? Я поднес руку к виску. Несколько белых волос – разве это седина? Обидно даже!.. Но ведь Она не видит!
– Я не уйду, Светлая! Не уйду!
– Ну, тогда...
Ее рука сжала мои пальцы. Мы шагнули за камень...
....Плеснул в лицо нежданный ветер – свежий, прохладный.
Ночной.
Исчезло солнце, черным пологом задернулось безоблачное небо... Поляна огромное поваленное дерево вдали, острый свет полуночных звезд, огоньки над сонной травой.
И Ее серебристый смех – легкий, такой знакомый.
– Узнаешь, наглый скворец?
Отвечать не было сил. Все как в моем сне. Только Она жива...
– Обернись!
Живые темные глаза смеялись. Исчезла немощная старуха. Передо мною стояла Она, и серебряным огнем светилось Ее тело.
...Горделивая шея у нее над сверкающей грудью. Кудри ее – лазурит неподдельный. Золота лучше – округлые руки ее. С венчиком лотоса могут сравниться пальцы...
– И не вздумай падать на колени, глупый мальчишка! – вновь рассмеялась Она. – Сядь! Я бухнулся на траву – как когда-то.
– ...Ты был прав, Диомед, там, в Аркадии, Я уже мертва. Все, чем была Я, – лес, поляна, трава на ней – этого уже нет. Твой сон не солгал...
Ее пальцы – живые, теплые, гладят меня по волосам. Не хочется открывать глаза, не хочется ни о чем думать.
– Но здесь есть убежище даже для тех, кто умер. За этими камнями Я – по-прежнему Я. Но только полуживая старуха может выйти за их кольцо. И то очень ненадолго...
Я обнял Ее за плечи. Она покачала головой, вздохнула.
– Чего ты хочешь, мальчик?
Я вдохнул запах Ее кожи, осторожно коснулся губами...
– Остаться с Тобой! Ты была права, Светлая, я искал Тебя в других, искал всю жизнь, я воевал, брал города, плыл через Океан...
– Чтобы остаться тут со Мною? – вздохнула Она.
– Да...
– Оглядись еще раз.
Я улыбнулся. Все и так ясно. Поляна, огоньки над травой, седой мох на старом дереве...
– Ты мог бы провести здесь всю жизнь, Диомед? Ты уже не мальчишка, ты взрослый.
– А что там хорошего снаружи? – упрямо возразил я. – Война, предательство, ложь, кровь!..
– Там жизнь, Диомед.
Она встала, и вновь ахнул я, не в силах отвести глаз от Ее красоты.
– Ничто не дается просто так. Я могу жить только здесь, но дело не во мне. Неужели ты не понял? В этом городе все такие, как Я! Города давно нет, и людей в нем тоже нет...
– О чем Ты? – поразился я. – Нет?!
Но память уже подсказала, напомнила, холодом скользнула по коже.
– Так что это за остров, дядюшка Антиген? Большой? Настоящий ?
– И все тебе скажи, маленький ванакт! Большой он, как вся наша Ахайя. А вот настоящий ли ? Один раз туда пристали – только камень да трава жухлая. А другой раз... Да сам узнаешь.
– Этот город погиб в давние века, Диомед. Но Тот, Кто властен в Океане, сохранил один день из его жизни. Всего один день. И этот день вечно повторяется здесь. Поэтому никто не помнит, что было вчера. Здесь нет «вчера». И «завтра» тоже нет. Тот, кто не уплывет отсюда до заката, навсегда останется тенью, пленником этого единственного дня...
Исчезла поляна, звезды, деревья. Закружились серые тени, беззвучные, безликие...
Ознакомительная версия. Доступно 39 страниц из 212
