— Серьезно? — Дженкс поморщился, поскольку я превратила быстрый поцелуй во что-то немного более длинное, более многообещающее. — Ты потерял почти все, и все, о чем ты можешь думать, как посеять свою пыльцу? Я никогда не буду понимать вас, махин.

Трент отстранился, его глаза поддерживали тепло, такое же, как в моем собственном искрящемся либидо.

— Потерял? — сказал он, наш темп точно совпадал, когда мы следовали за ними. — Потерял что? Деньги? Мой стол в Башне Кэрью?

— Свой голос в анклаве, — добавила я. — Свое игровое время на поле для гольфа.

Трент вздохнул с сожалением, но он держал меня крепко.

— Верно. Деньги стимулируют мир, но когда все рушится, выставляя нашу жизнь обнаженной под пристальное внимание критиков и воров, единственное, что остается, единственное, что не может быть отнято — это любовь, которую ты хранишь для людей, которым ты небезразличен. — Он притянул меня ближе, и я наклонилась к нему, чувствуя тепло, как будто я, наконец, сделала что-то реальное и правильное. — Мой дом — моя крепость, Дженкс, — сказал Трент. — Как и твой.

И прекрасно это понимая, Дженкс полетел вперед, чтобы дразнить девочек.