– Ты так резко сбежала. Узнал, к кому.

– Юэ Лун, послушай…

– Не нужно. Этот Юэ все понимает. Но вы странно смотритесь со стороны. Как две крайности, сведенные вместе. Если на планете соединить два полюса, она разлетится вдребезги. А еще он зверь, я это чувствую. В Китае, встретив такого на улице, я бы вызвал отряд Найхэ. У вас же он запросто бродит по городу.

Я не стала ему отвечать, хотя очень хотелось ляпнуть, чтоб катился в Китай и там командовал. Не хватало еще на московских улицах казнить без суда и следствия!

Юэ Лун, смотревший мне прямо в лицо, с горечью отвернулся. Взялся изучать интерьер, теремно-церковный, неоправданно вычурный для обыкновенной гостиницы. Я заметила, что коты подозрительно следят за Китайцем, и исподтишка показала кулак. Все сегодня меня осуждают: Юэ Лун за Грига, коты – за Китайца. Вот к Григорию Воронцову, кстати, животные проявили лояльность, даже подставили спины, позволяя навьючить вещами. А здесь – настороженность и недоверие.

Коты – такие коты!

– Нравится? – Дурацким вопросом я отвлекла Китайца от статуй.

– Не особо, – вздохнул Юэ Лун. – Слишком много всего намешано. Выдержанность и гармония – вот успех дизайнерского оформления.

Никогда не понять иностранцу широты русской души, когда нужно всего и сразу и чтоб за это никто не казнил!

– Я читал о таких, как Долли, – решил сменить тему Китаец, но облажался на первой же фразе, смутился и выправился как мог. – О таких, какой стала и ты. В МГУ об этом так мало сведений, что везде мерещится гриф «секретно». А вот в Оксфорде, в колледже Церкви Христа, хранятся копии писем, что Ньютон писал старинному другу.

– Кристоферу Рену? – уточнила я.

Пусть не думает, что самый умный!

– Знаешь о нем? – Юэ Лун просиял. – Между прочим, гардемарин не прав. Я окончил и Оксфорд, и Кембридж. Правда, под разными именами. И все из-за этих двух гениев. Кембридж – это Ньютон. Оксфорд – Рен, там он учился, преподавал. Отстроил башню Тома в Церкви Христа и бесподобный Шелдонский театр. А в Кембридже – библиотеку Тринити-колледжа, она так и зовется: библиотека Рена.

– Та, что разграбил Синг Шё?

– Все верно. Рен известен как архитектор, но он ученый, математик, физик, занимался всерьез астрономией. Мне кажется, у него был пунктик: Рен пытался улучшить мир через доработку простых вещей, составляющих бытие. Часы, здания, схемы улиц, формулы и уравнения. В конце концов, этот гений создал Королевское общество. Так вот, в его переписке с Ньютоном упомянут некий «полковник». Его называли именно так в письмах под тайным знаком, а в последнем из них говорилось: «Наш полковник сумел сдвинуть дело, над которым бьемся с десяток лет. Возможно, искомый союз отныне становится явью».

– Полковник?

– Этот Юэ сложил все факты, изучил предыдущую переписку и отыскал зацепку! – Юэ Лун явно гордился собой. – В первом выезде в Европу ваш царь Петр познакомился с Исааком Ньютоном. И, безусловно, с Реном. Влияние барочного классицизма на «петровское барокко» неоспоримо, доказательством этой связи служит Петропавловский собор в Петербурге. Что до полковника, в английской поездке Петра сопровождал Яков Брюс, как раз служивший в подобном чине! Он близко сошелся с Ньютоном и Реном и узнал от них некую тайну, над разгадкой которой трудился в России.

Я слушала его и восхищалась. Юэ Лун рассказывал с такой горячностью, что щеки разгорелись румянцем. Милый, красивый и умный, почему он не встретился мне раньше Грига? Впрочем, речь не об этом. Кусочки мозаики звякнули, собираясь в узор на столе.

– Каюсь, этот мнительный Юэ не верил в возможность со-здания, как вы называете подобный союз. Но, попав в Россию, увидел воочию и перестал сомневаться. То, что укрылось от гениев Англии, разгадал чаротворец Брюс.

– Лучше бы не разгадывал. Быть со-зданием больно и трудно. Ты так пылко сейчас говорил об Оксфорде, – с грустной улыбкой заметила я. – Жаль, что мне его не увидеть.

Отныне и навсегда привязанная к башне на Трех вокзалах, узница в золоченой клетке, пробитая насквозь заливными сваями. Настроение вновь испортилось.

– Хочешь, я тебя проведу? – с видом заговорщика подмигнул Юэ Лун. – Особой магии в этом нет, попробуем обойтись без лицензии. Мы в гостинице системы «Хилтон». Отсюда открыты пути во все страны. Нужна лишь свободная дверь и твое желание увидеть Оксфорд.

– Бредишь? – буркнула я, все еще кутаясь в меланхолию.

– А-ля, что мы теряем, попробовав? Не получится – ну и пусть. Разве чудо не стоит усилий? Повторю: свободная дверь, за которой нет постояльцев.

Дверь в кабинет Элен для этих целей подошла идеально. Я нехотя встала с кресла, шатаясь от усталости и алкоголя, поманила за собой Китайца.

Мне хотелось в Оксфорд, ужасно, до чертиков. Так, что обрадованный организм позабыл про обед и сон. Мне хотелось сбежать из реальности в волшебный мир без забот! Да еще и под гениальным прикрытием: Оксфорд был точкой на карте, с которой начиналась история табулы Исаака Ньютона.

Ну, типа не эскапизм голимый, а попытка разобраться в прошлом.

Я не верила в возможность побега, но послушно замерла перед дверью, представляя в уме красоты, нарисованные Юэ Луном. Он встал рядом, что-то сложил из пальцев, переплел их особым образом, будто шарады загадывал или с глухонемыми общался. Одна фигура, вторая, третья. Прилепил на вход талисман из шуршащей желтой бумаги с нарисованными тушью иероглифами. Притянул меня за плечи, обнял бережно, как фарфоровую статуэтку. Накрыл пальцы своими и положил их на ручку массивной дубовой двери.

Ласково шепнул в ухо: «Оксфорд!»

– Оксфорд! – послушно повторила я и шагнула в темноту кабинета.

Там, куда мы попали, тоже было темно, но я сразу услышала разницу. Удивительно, насколько иначе звучит незнакомый город. Я сделала шаг, другой. Лишь наткнувшись на стол, догадалась, что и в новом мире угодила в офис.

Сердце колотилось как ненормальное, запарывая партию ударных в пьесе, постоянно сбивая ритм. Я прижалась к Юэ Луну и боялась вздохнуть, чтоб не спугнуть иллюзию. Убеждала себя, что это лишь сон, но молилась неведомым силам, чтобы дали поспать подольше, если я задремала в лобби, расслабившись от коньяка.

Китаец в темноте сотворил талисман, осветивший помещение желтым.

Высокие стеллажи, забитые папками с документами, на столе представительские подарки вроде бронзовой чернильницы и пресс-папье – бесполезные вещицы в компании видавшего виды макбука. На специальной подставке – паркер, тоже так себе сувенирчик в эпоху электронных подписей. Престижная коллекция ненужного хлама.

Точно не кабинет Элен!

– Где мы? – спросила я еле слышно, больше всего на