Как у них сложно всё. Клановая приставка, семейное имя и всё прочее. Но вот свенга вроде чуть расслабилась. Перестала смотреть так, как будто хочет моему адвокату голову оторвать и над входом в дом её приколотить.

— Есть только наденицы, — через секунду проговорила орчанка. — И пиво.

Вообще, у нас есть ещё и сыр с вином имеются. Да и копчёная колбаса оставалась вроде. Но с этим заявлением, пожалуй лучше чуть подождать. Взгляд у Орины вроде и помягчел, но от доброго всё ещё далёк.

— Вот и хорошо, — пожал плечами парень. — Люблю пиво. Правда, больше тёмное.

Она ещё раз смерила его хмурым взглядом. Покосилась на меня. Вздохнула.

— Ладно, — без особой охоты кивнула она. — Пусть остаётся.

Развернувшись, она скрылась в доме. А я с удивлением заметил, как внутри блеснул протез тётушки Канн. Следом ещё и голос Йована донёсся.

— Они пироги занесли, — заметил моё удивление Гоша. — Потом Орина с кореянкой языками зацепились. Метафорически, конечно. И те остались. Готовить помогают.

Даже не знаю, что меня сейчас больше удивило — слово «метафорически», которое прозвучало из его уст, или настойчивость босанца. Надо же — я забыл про его «бурек са месом» и он решил его сам притащить. Чтобы я его, значит, точно попробовал.

— Я чё спросить хотел, — тихо поинтересовался лидер ушастиков, когда мы уже почти оказались на крыше. — Орчанка ж, молода для тебя, да? Можешь предупредить, когда её кидать соберёшься?

— Гоша, — наклонился я, смотря в его наглые глаза. — Меня интересовала страховая программа для пенсионеров. А не женщины в возрасте.

— Как скажешь, — уставившись на меня кристально честными глазами. — Страховка — это хорошо. Вдруг ты на старости лет ногу сломаешь. Или заболеешь чем.

И смотрит так спокойно-спокойно. Умиротворённо, даже. Надо бы сказать Йорику, чтобы он ушастикам меньше втирал про горизонты и дорогу к ним.

— Страховка, после которой их разумы в космические корабли вплавляют, — зарычал я так, что Гошу проняло. — Вот, что мне было интересно.

— Нашумевшая программа, — спокойно заметил хэвир, который с лёгким интересом наблюдал за нашей беседой. — Родственники даже коллективный иск пробовали подавать. Но в рассмотрении отказали.

— Япь… — обескураженно протянул ушастик. — Я о таком и не слышал.

К моменту, когда я устроился в своём кресле, а на крыше собрались остальные, эльф уже пересказал зеленокожему коротышке основную суть.

— Эт чё? Они прям их в корабль засовывают? — уставился лидер гоблинов на моего адвоката. — Как это ваще? Были руки, ноги, хрен до колена, а потом раз и ты кусок металла? Япнутая жуть!

Он даже конечностями в воздухе помахал и на месте подпрыгнул. В целом — верно говорит. Я тоже с трудом представляю, как себя можно каким-нибудь орудием ощущать. Или двигателем, например. С другой стороны — если поставить себя на месте пенсионера, у которого разваливается тело и где-то на пороге маячит деменция, то двадцать лет комфортной жизни выглядят привлекательно.

Особенно, если вокруг такие же «омоложённые» старики, готовые отрываться по полной. Да и пожилой паре тоже неплохо — считай, вторая молодость. Секс, развлечения, полный сервис и высококлассное медицинское обслуживание. К тому же потом смерти тоже не предвидится. По крайней мере сразу. Есть шанс протянуть полсотни лет и получить вторую жизнь. Хотя, как я уже говорил, сознание у них наверняка искажается.

— Давняя практика, — протянул эльф, рассматривая конструкцию, сложенную в дальней части крыши. — Раньше брали на контракт. В основном заключали краткосрочные — постоянный некомплект был. Как запустили программу страхования, кадровый вопрос у космического флота закрылся полностью.

Я тоже посмотрел на сооружение, которое подготовили ушастики. Металлическая основа, сваренная из балок. Сверху — что-то вроде большого ложа, сформированного из топливных брикетов. Уже политое горючей жидкостью. Оба павших ушастика уложены сверху. И тоже политы — только в этот раз смесью, которая перекрывает запах палёной плоти. Что-то магическое, наверное. Хотя, может и технология — тут иногда не понять.

— Ваще, пафосно так-то, — задумчиво проговорил Гоша. — Или не. Хрен поймёшь. Там ж космос. А ты металл. Сам не заметишь, как полирнёшься.

Остальные ушастики, которые слышали окончание разговора, загомонили, требуя поделиться и с ними. Потом на крыше появились Орина с тётушкой Канн, которые принесли колбаски. Отправив за оставшимися пятерых гоблинов. Мол, раз они их сделали, то коротышки пусть таскают.

— Вот. Правый бурек са месом, — протянул мне кусок выпечки Йован. И тут же поморщился. — Настоящий пирог с мясом. Попробуй.

Занятно выглядит. Не слишком похоже на привычные варианты. Слоёное тесто, между которым прослойки фарша. Но вкусно — признаю. Сам не заметил, как сожрал весь кусок целиком. Наверное ещё бы попросил, но поймал на себе хмурый взгляд Орины, которая выразительно покосилась на собственноручно сделанные колбаски. И передумал. Потом попробую.

Ну а что? Мне самоутверждаться, завуалированно унижая женщин не нужно. И так всё в порядке.

— Шикарно, — посмотрел я на Йована. — Завтра сбацаешь ещё один? Или два.

Овал лица у него был настолько довольным, как будто я ему миллион рублей предложил. Или личное дворянство.

— Да хоть три, — радостно улыбнулся мужчина. — Такими и должны быть пироги!

— Ну чё? — вскочил на ящик Гоша. — Сокпа-тап и Фасси-тап, были нашими братанами! Они бились, как дикие панцирные тигры и погибли, защищая мою сестру! Когда у нас появится Камень Памяти, их имена будут одними из первых!

Что за Камень Памяти? Впервые о таком слышу. С другой стороны — я о многом тут вообще не в курсе. Вон, о существовании космофлота только сегодня узнал. Как и об освоении иных планет.

— Запаливай, Фоти-тап! — повернулся Гоша, поднимая банку с пивом. — За тапов! За храбрых гоблинов, павших в великой битве! За щенков косуль!

Ушастики нестройно рявкнули, повторяя последние слова. Да и не только они — присоединились все присутствующие.

Конструкция заполыхала, освещая светом пламени половину крыши. А я, тоже прорычав последнюю фразу, потянулся к колбаскам. Насадив сразу две на шампур, придвинулся к ближайшей бочке, в которой уже разгорелся огонь.

Через секунду на подлокотник кресла опустилась Орина