И я его понимаю. Одно дело просто рассказать, как его брат катал, и совсем другое — когда они все начнут хвастаться, невольно становясь свидетелями.

— А кто у тебя в друзьях?

— Смоленский и Глинка… Ты знаешь, пожалуй, мне их достаточно будет, — подумав, определился Лёва с теми, кто ему действительно близок.

— Не возражаешь, если я нашу компанию одной девушкой разбавлю? Но это пока не точно.

— Признавайся, как её зовут? — тут же включилась Ольга в разговор.

— Узнаешь, если она согласиться, — усмехнулся я в ответ, — Лёвка, у меня баня уже истоплена. Пойдёшь париться?

— Пойду.

— Александр, ты с ума сошёл. Как он после бани домой поедет? — тут же всполошилась сестра, — Заболеет же.

— Так у меня и переночует. А родителей мы запиской предупредим, точней, бабушку. Родители один чёрт они сейчас на каком-то празднестве время проводят и им до Льва нет никакого дела, — спокойно отреагировал я, прекрасно зная, что так оно и есть.

Ох и вопил же брат, когда я его вениками охаживал, а потом мы с ним вместе выскочили из бани в и упали сугроб!

— Екатерина Дмитриевна, — как можно нежнее начал я ворковать в переговорник, когда измученный брат уснул, — Я вас не сильно отвлекаю?

— Слушаю вас, Александр Сергеевич, — с заметной радостью в голосе отозвалась Голицына.

— Мы тут с вашим отцом до Петербурга прокатились на новом судне, а завтра я пообещал покатать на нём своего брата и пару его друзей. Не желаете составить нам компанию?

— Боюсь, такое недопустимо. Я нарушу все мыслимые и немыслимые правила поведения, — ответила она с явным сожалением, но на редкость твёрдо.

— Хм… А в театр… В театр я могу вас пригласить? — тут же нашёлся я, не желая признавать поражение.

— В театр можете, но завтра премьера. Если вы заранее билетами или ложей не обеспокоились, то у вас нет шансов, — мне показалось, что я даже увидел, как грустно она усмехнулась.

— Билетов и ложи нет. И всё-таки я попробую. Я вас дополнительно извещу, а вы постарайтесь быть готовой часа за два до начала.

— Зачем? — одним вопросом выразила Катенька весь спектр своих эмоций.

— Надеюсь, вы не передумали обучаться формированию перлов? Мне вот только что одна интересная мысль пришла в голову — как вы думаете, часто ли дамы в театре пользуются лорнетами?

— Очень часто, и что с того? — несколько обескураженно отозвалась Екатерина.

— Завтра я буду вас обучать, как можно сделать Перл, который будет в разы лучше любого лорнета, — уверенно заявил я в ответ, — А сейчас желаю вам спокойной ночи и подумайте на досуге, как бы вас претендентки, желающие обзавестись такой новинкой, не порвали на части.

— А ничего не выйдет, Александр Сергеевич, — слегка расстроенно сообщила моя пассия, — Мне неоткуда взять столько аурума.

— Весьма легкомысленное замечание, — тут же парировал я в ответ, — Вы не учли меня в роли делового партнёра.

Нет, а что тут такого? Я уже и так, и этак, но крепость под названием Голицына до сих пор неприступна. Значит сделаю заход с тыла.

— Вы собираетесь продать мне аурум?

— Не продать, а предоставить под наше семейн… совместное дело, — аккуратно поправил я её рассуждения, чуть было не оговорившись.

А то я не знаю, что любопытные женщины в театре не только актёров на сцене рассматривают, оттого и спрос среди фрейлин и дворян будет далеко не маленький.

— Значит, мне остаётся ждать вашего приглашения в театр, — чуть слышно хихикнула Голицына, прежде чем прервать разговор.

Вот тут-то я и задумался… Всерьёз. Нет, вовсе не над театральными биноклями, а над их более продвинутыми моделями.

Сколько тех театральных биноклей купят? От силы сотню — другую.

Но вот более серьёзные модели? Те, что с увеличением до десяти — пятнадцати раз?

Собственно, чем они будут отличаться? Мощностью и размерами перла? Так не очень значительно. Для армейских моделей и вовсе пустотелые сойдут. А теперь стоит прикинуть — сколько армии и флоту таких перлов может понадобиться? Полагаю — многие тысячи.

И значит что? Правильно — формируем Перл хорошего качества и оформляем привилегию. До этого времени откладываем идею создания армейского и морского биноклей до лучших времён. Скажем, до времени создания Великим князем Николаем его собственной структуры, которой предстоит двигать прогресс в Империи.

Почему бы не нынешнему Императору с Аракчеевым? Так отчего-то не верю я им.

Знаете, к бизнесу нужен талант. Один на производстве обычных гвоздей способен стать миллионером, а другой с богатым золотым рудником через год — другой в банкротах окажется.

Вот и оценил я эту парочку руководителей, как не слишком способную управлять таким сложным предприятием, как Российская Империя.

Признаюсь, не сразу дошёл. Требовалось понять и принять непривычный масштаб, расценив страну, как отдельно взятое предприятие.

Зато, когда всё проанализировал, то понял — проблемы стали обретать свои черты и персоналии.

И тот Александр Первый, который в первые годы своей власти был реформатором, теперь оказался крайне неуверенным консерватором, уповающим на религиозную веру народа.

С таким каши не сваришь!

Особенно с его отношением к армии, где хвастливое: — «Да мы их шапками закидаем», — принимается за догму.

Я уже понимаю, что маховик Истории сдвинулся, причём, в сторону ускорения. Мои Перлы и магия тому свидетели.

Но государство, и его первые лица, словно не от мира сего. Живут воображаемой жизнью, до сих пор надеясь, что, победив армию французов они стали неприкосновенны.

И как мне убеждать гордых победителей Наполеона, что нужно не количество солдат увеличивать, отрывая мужиков от земли и промышленности, а саму армию реформировать?

Нужен не экстенсивный, а интенсивный уровень её развития?

Никак. Не услышат и не поймут.

В одночасье эту махину, даже будь я Императором, и то не подвинуть.

Впрочем, стоит ввязаться в бой, а дальше война покажет…

И пусть в моих предстоящих сражениях не будет прямого мордобоя и крови, но они от этого не станут более значимыми.

Глава 22

В Малом театре давали «Отелло». Со знаменитой Екатериной Семёновой в роли Дездемоны.

Ложу я достал через Дельвига, пусть и дорого, но оно того стоило. Катенька зачла мне этот маленький подвиг.