Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 65
так ревели, что колокола на время стали не слышны, но потом как бы включились опять. Сразу после этого на площадь стремительно влетел минивэн, затонированный наглухо и с синей мигалкой. Оттуда выбежало несколько рослых мужиков в камуфляже и с автоматами. Мужики проводили суровыми взглядами вертолеты, но те уже удалялись, выстреливая на лету какие-то яркие ракеты или петарды, явно не по случаю праздника.
В дверь постучали. Подождав и не получив приглашения, гость преспокойно прошел сквозь стену. Конечно, это был Филимон Иваныч.
– Слыхали, как трезвонят? – спросил старый филин. – Бьют в набат. Так это раньше называлось. По-нынешнему, общая тревога.
– Хотелось бы знать, что за маньяк там колотит, – простонал Даник, держась за уши. – Как он еще не охренел от такого шума?
Филимон хмыкнул.
– Вот и полиция ваша тоже… малость в недоумении, – сказал он. – Уж и спецназ на колокольню посылали, чтоб хулиганов поймать. А там нету никого. Колокол сам собой звонит, и не заглушить никак, разве только язык оторвать динамитной шашкой… а чему удивляться? Порядок такой. Еще Петром Алексеевичем заведен, когда он работал императором. Случись в городе какая беда, положено сразу бить в набат, жителей извещать. Вот наши призраки и стараются. Звонари бывшие, для них дело привычное.
– А у нас все плохо? – спросил я.
– Хуже не бывает. Хотя вы же все проспали, не знаете, чего у нас тут с утра творится… пошли, покажу.
Мы с Даником наскоро оделись, Лиза последовала за нами. Мы двигались через крепость в лайтовом режиме гиперскорости, чтоб лишний раз не смущать охранников. Теперь они могли видеть только наши неясные образы. Вряд ли кто-то догадался бы снять нас на видео и хорошенько замедлить.
Так мы прошли мимо собора, на котором продолжал тревожно звонить колокол – только теперь очень медленно и низко, на инфразвуке, от чего становилось еще страшнее. Прошли мимо уродливого памятника царю Петру с крохотной лысой головой, потом – мимо скамейки с бронзовым зайцем, и наконец по длинной лестнице взобрались на стену бастиона, с которого обычно стреляет полуденная пушка. Если кто помнит, там устроена смотровая площадка и галерея для прогулок, чтобы можно было полюбоваться красотами Санкт-Петербурга с высоты птичьего полета. Галерею давно закрыли для туристов, и даже красивые красные флаги на башенках зачем-то сняли.
Зато император был там.
У настоящего Петра голова была большая и совсем не лысая. Его длинные темные волосы развевались на ветру, словно у какого-нибудь пирата Карибского моря. Для пущего сходства он вооружился своей подзорной трубой и напряженно всматривался вдаль.
Мы вышли из гиперрежима. Петр заметил нас, развернулся всем корпусом и заявил без предисловий:
– Похоже, началось.
Филимон Иваныч, как филин-оборотень, плоховато видел днем. Он прищурился, прикрыл глаза ладонью и стал смотреть туда же, куда смотрел царь – на противоположный берег Невы и на стрелку Васильевского острова. А мы и так прекрасно видели то, что видят они.
Над городом поднимался черный дым. Горело где-то далеко, в районе порта и Канонерского острова, но что-то уже дымилось и поближе – на Обводном канале или в районе Сенной. Я посмотрел налево: за Троицким мостом творилось то же самое. Дымом заволокло полнеба. Подъезды к мостам были перекрыты военными грузовиками, и машины с мигалками то и дело проносились по набережным в разных направлениях – как мне показалось, без особой цели. Вдруг слева за Летним садом вспыхнуло пламя, и через секунду до нас донесся как будто глухой раскат грома. Перепуганные вороны тучами взлетели в небо.
– Взорвалось что-то в Литейной части, – сказал Филимон Иваныч.
– Не взорвалось, а взорвали, – мрачно отвечал царь. – Встать бы на крыло да посмотреть, что там и как, да уже не пускают. Совсем наше пространство сжалось. Пятьсот саженей от острова, не больше. Не нравится мне все это.
– Думаешь, Петр Алексеевич, они на штурм осмелятся?
– Осмелятся? Да они уже начали, дорогой мой.
Над тем местом, где грохнуло, уже понимались клубы дыма и пара. Настоящий пожар начнется позже, понял я. Где-то далеко взревели сирены.
– Как страшно, – сказала Лиза. – А у отца на башне, наверно, еще страшнее. Оттуда весь город видно.
Петр осмотрел ее с ног до головы, очень придирчиво. Я даже разозлился слегка, но сдержался.
– Вот ведь хитрая лисичка, – произнес он. – Вроде и боится, а глаз не прячет. Не в отца пошла. Звать как?
– Лиза.
– Да что ты говоришь? – на его губах мелькнула тень улыбки. – Мою дочку так же звали. Императрицу Елизавету. Во-он там ее дворец5, видишь?
– Очень приятно, – вежливо сказала Лиза.
– А уж как нам-то приятно, и не пересказать. Ничего, девушка. Ты не волнуйся. Мы еще с Филимон Иванычем на твоей свадьбе погуляем…
Лиза вспыхнула. И (я знаю точно) подумала обо мне. Мне в это мгновение стало немножко радостно, и это тоже правда.
Император опять смерил ее взглядом:
– Ишь, зарделась, как маков цвет. Знаю, знаю все твои тайны, принцесса. Даже те, про которые ты и сама еще не знаешь.
Я почему-то забеспокоился. Лиза тоже. Но царь не пожелал ничего объяснять.
– Ладно, дети, шутки в сторону, – сказал он строго. – Сейчас нам тут жарко придется.
Мы снова посмотрели на противоположный берег Невы, и нам стало не по себе.
По набережной двигались какие-то черные фигурки. Это было бы похоже на то, как толпы туристов расходятся после праздника с Дворцовой площади. Но праздником и не пахло, а вот горелым с того берега воняло уже отчетливо. И люди на набережной были уже не люди.
– Кромешные, – сказал Филимон Иваныч. – Одержимцы. Так их в наше время звали. Виданное ли дело – уже и средь бела дня повылазили. Ничего не боятся.
– То ли еще будет, – вздохнул император.
– А куда они идут? – спросила Лиза.
– Нам до этого дела нет, – отрезал Петр. – Главное, чтобы сюда не проникли.
Царь не хотел нас пугать. Было понятно, что темныши со всей округи сползаются к нашей крепости. Без проблем обходят бетонные заграждения, обтекают военные грузовики и темным потоком заполняют мосты. Еще немного, и они приблизятся к нашему острову.
– Мало мы этих упырей стреляли, – пробормотал Даник.
Петр посмотрел на него с укором:
– Не называй их так, – сказал он. – Несчастные бедолаги. Сам себе простить не могу, что бросил их на произвол судьбы. От дел отошел, на молодых понадеялся…
Лиза отвернулась. Все же ей было стыдно за своего папашу-релоканта.
Хрустальная башня виднелась далеко-далеко за нашими спинами. Отсюда она казалась игрушечной.
Тем временем окружающий пейзаж продолжал меняться.
Сперва со стороны залива
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 65
