Ей было приятно, что виконт подумал про ее машину и даже сам за ней заехал. Ведь можно было просто позвонить.

В машине Шаттон кивнул Антонии на лежащую на скамейке папку.

– Вот что известно по этому делу, ознакомься пока.

– Кстати, а что пропало у мадам Клозетты в этот раз?

– Драгоценные серьги, кажется. Наверняка она украшения отдала ювелиру на чистку или в ремонт и забыла… Обрати внимание на вторую страницу, там основная информация.

* * *

Публичный дом не впечатлял. Затрапезное здание на неопрятной улочке с такими же неопрятными посетителями и персоналом. Даже на улице пахло немытыми телами, и еще, похоже, завсегдатаи устроили неофициальный туалет прямо за углом. Подавив брезгливость, Шаттон зашел в бордель, Антония последовала за ним.

Внутри воняло благовониями, пóтом и почему-то машинным маслом. В тусклом розовом свете абажуров все вокруг казалось немного нереальным. Разбитые вазы хрустели под ногами, цветы красными кляксами, словно пятна крови, печально плавали в лужах среди осколков. Но была и настоящая кровь. Брызги на полу и на стене возле одной из комнат казались нарисованными. Передернув плечами, Антония пошла дальше, туда, откуда доносились вой и плач. Осмотр места преступления – не ее работа, ее дело – свидетели.

Вскоре стало ясно, что заведение, скорее всего, посетил сам Чучело. Но, в отличие от застигнутых врасплох прочих жертв, работницы подобных заведений всегда остаются начеку. Почуяв неладное, женщина попыталась оказать сопротивление. Сперва на шум никто не обратил внимания – в таких местах это не редкость, – но потом несчастная вырвалась в коридор и опрокинула несколько ваз. Увы, на этом силы и жизнь ее покинули, а Чучело ушел прежде, чем управляющий соизволил выглянуть в коридор, чтобы выставить счет очередному пьяному дебоширу. Управляющий видел высокого мужчину в тяжелых ботинках, с излишне широкими плечами, с капюшоном на голове и маской на лице. Даже голоса его не слышал – незнакомец заказал девушку, молча указав на нее пальцем и протянув деньги. В ответ на вопросы он только кивал.

Антония морщилась, вздыхала и старательно отводила взгляд от местных работниц. В корсетах и коротких пышных юбках, без нижних блуз и брюк, они старательно размазывали потекшую тушь по щекам, а сами злорадствовали и надеялись переманить постоянных клиентов погибшей. Увы, до элитных эскорт-служб местному бомонду было далеко.

Три часа бесконечных опросов, но свидетелям, казалось, не будет конца. И ведь с первого взгляда было видно, что свежих темных пятен на душе ни у кого нет, к этому убийству никто не имеет никакого отношения. В итоге, не выдержав издевательства над своим даром, Антония назначила опрос оставшихся девиц в департаменте, по одной за раз, и вышла в коридор, мечтая поскорее попасть на улицу.

Возле комнаты убитой толкались стражи правопорядка, вокруг все было огорожено красной лентой. Щелкали камеры, пыхтели какие-то приборы, Вик пшикал из баллончика чем-то зеленым на дверной косяк. Засмотревшись на кровавый след от ладони на стене, Антония не заметила, как кто-то преградил ей дорогу.

– Вы уже закончили с опросами?

– А?

Антония увидела прямо перед собой воротник и могучую шею, моргнула и подняла взгляд выше, на волевое лицо инспектора.

– М-да, – оценив бледность девушки, покачал головой мужчина. – До машины сами дойдете? Надеюсь, вы не за рулем? Осторожнее распределяйте нагрузку, не хотелось бы, чтобы единственный Читающий на три ближайших городка погорел на работе раньше срока.

– Да… – заторможенно кивнула Антония и снова перевела взгляд на пятно на стене.

Похоже, все слова следователя она пропустила мимо ушей.

– Я тоже не люблю такие дела, – проследив за взглядом Антонии, неожиданно произнес инспектор. – Пойдемте, выведу вас на улицу. Отчет сдадите завтра, и никакой работы с людьми ближайшие два дня.

Подхватив растерянную Антонию под локоток, инспектор буквально выволок ее во двор.

– Ждите здесь, позову кого-нибудь из ваших… Управляющий или кто-то из персонала напрямую в убийстве замешан?

– Нет, – прислонившись спиной к стене и прикрыв глаза, ответила Антония. – Куртизанки воруют, подливают снотворное клиентам, управляющий шантажирует их и вымогает деньги, но с данным происшествием прямой связи я ни у кого не увидела.

– Понял… Рад, что вы так оперативно приехали на вызов. Но, Антония, берегите себя.

* * *

Когда по просьбе инспектора Шаттон вышел на улицу, он обнаружил Антонию за углом. Ее тошнило, она стояла, опершись одной рукой на стену, и прижимала к лицу пропитанный чем-то пахучим платок.

– Тони, ты как? Пойдем, отвезу тебя домой… Или лучше в больницу?.. Инспектор тебя отпустил до завтрашнего вечера. Я бы сказал, что тебе повезло, если бы не видел, как тебе плохо… Ты что-нибудь писала в процессе? Давай бумаги мне, я все оформлю и подошью, с тебя только общий протокол и отчет.

– Спасибо, – пробормотала Антония. – Домой, если не сложно.

Шаттон помог ей сесть в служебный автомобиль и всю дорогу гнал на максимально допустимой скорости, поглядывая на Антонию, вдруг потеряет сознание? Заглушив мотор у ворот поместья, он несколько раз требовательно нажал на кнопку звонка. Через минуту Олаф помог хозяйке выйти из машины, а потом и вовсе подхватил на руки и отнес в комнату. Антония не слышала, о чем дворецкий говорит с Шаттоном, поняла лишь, что виконту нужно возвращаться в департамент. Его никто не отпускал, а работы прорва.

Всю ночь Олаф караулил у постели хозяйки с тазиком, сладким чаем, бульоном и успокоительными каплями. Антония мучилась головной болью, как при жесточайшем похмелье, эманации чужих душ никак не давали ей покоя. Антония плакала, и тогда Олаф неловко гладил ее по голове и вытирал слезы. Потом тихо сидела, обхватив себя руками и уставившись невидящим взглядом в одну точку, и это было намного страшнее слез. Только к утру девушка успокоилась и уснула.

* * *

Когда в обед невыспавшийся дворецкий заглянул проверить, как дела у хозяйки, он застал ее с вечным пером в руках и стопкой бумаг на коленях.

– Как вы себя чувствуете, миледи? – чуть севшим от усталости голосом поинтересовался мужчина.

– Спасибо, Олаф, намного лучше. Вот, пишу отчет инспектору, чтоб ему икалось, вечером надо отвезти в департамент… Как ты сам? Ты правда всю ночь просидел возле меня или мне это почудилось?

– Да, я не мог оставить вас одну.

– Ох, право, Олаф, не стоило. Не в первый раз у меня такой приступ и, увы, не в последний. До этого как-то ведь сама справлялась.

Олаф упрямо поджал губы и покачал головой, а у Антонии потеплело на сердце. Не нужно слов, и вовсе не обязательно