* * *

Стоило только смежить веки, как приходил ОН. Моник металась по подушке, постанывая и всхлипывая от страха. Она старалась не заснуть вновь, но усталость брала свое, глаза закрывались, и девушка погружалась в беспросветную тьму.

Ранее Зоэ-Моник не встречала ЕГО. Она, как и прежде, шла в темноте, когда заметила, что впереди мир вокруг как будто становится светлее, направившись прямиком туда, как любой мотылек, желающий жить, тянется к тому, что его убьет – к свету. Очертания леса окружили, обступили плотным кольцом, и меж рядов деревьев сгорбленный силуэт играл с забредшей гостьей, догонял, но отпускал, начиная вновь преследовать, доводя жертву до ужаса, граничащего с безумием.

Моник лишь единожды увидела его вблизи, блуждая в густой чаще в поисках выхода; ОН сидел на поваленном бревне, обняв колени, напоминая скорее брошенного несчастного ребенка, потерявшего все, что у него было. Плечи ЕГО тряслись будто от плача, а рядом явственно ощущалась тягостная атмосфера беспросветного отчаяния. Девушка хотела помочь, но, когда существо подняло морду, она закричала от всепоглощающего страха.

Лысый череп, из которого торчали застрявшие в коже редкие перья, огромный черный глаз и массивный вороний клюв, частично сломанный, едва удерживающий рыхлый иссохший язык. Склизкая кожа местами отходила от костей, являя красную бескровную плоть. Существо было полностью обнажено, издалека оно напоминало человека с пальцами на ногах, но вместо ладоней палки с когтем на конце. Падший ангел, которого лишили не только крыльев, но и всего оперения. За какие грехи Бог мог поступить с ним так? Разве этот Бог милосерден? Тот ли это самый Бог, в которого верят родители? Если ответ на последний вопрос положительный, Моник подумала, что лучше будет до конца своих дней служить дьяволу, чем закончить свое существование в небытии так.

Вынырнув из сна, в котором человек-ворон почти нагнал ее, девушка решила сегодня больше не пытаться заснуть. Похлопав ладонями по щекам, плеснув пару раз холодной водой в лицо, Моник села просматривать программу лицея на ближайшие месяцы, пока под утро не заснула, сидя за столом, подложив руки под голову.

Глава 8

Единственная библиотека Локронана находилась над заброшенным магазинчиком, полным коробок с забытыми вещами, паутины, пыли и чужих несбывшихся надежд. Без нормального сна Моник чувствовала себя раздавленной и вялой, сознание бродило где-то в дымке из призрачных мыслей, не находя, за что зацепиться, поэтому, сообщив о дурном самочувствии, девушка ушла из лицея святой Клотильды Бургундской. Игнорируя внутренний голос, ругающий девушку за прогул во имя цели, которая, вероятно, не приведет никуда, за какие ниточки ни дергай. Она сидела в пустом зале библиотеки, отхлебывая горячий кофе, перерывая старые записи и газеты.

Кроме кратких некрологов, сведений не находилось, от библиотекаря девушка узнала, что подробнее можно поискать в архиве, но, чтобы в него попасть, необходимо проехать не одну сотню миль, имея при себе документы, доказывающие родство, а также разрешение от родителей, которое достать было невозможно, не рассказав Эгону и Элайн. Тогда Зоэ-Моник Гобей решила больше узнать о Фоссегриме, мифах и легендах Бретани, попросив у старой женщины-библиотекаря с такими огромными линзами очков, что девушка видела в них свое отражение будто в зеркале, информацию о мифологических существах, на что получила сдержанную улыбку и просьбу самой поискать среди скудных рядов.

Мадам Жозиан, как гласила табличка на одежде библиотекаря, оповестила, что спустится до соседнего кафе за сдобными булочками к обеду и кофе, оставляя Моник наедине с сокровищницей знаний. Пара десятков шкафов, выставленных подряд, словно костяшки исполинских домино, молчаливо приглашали желающих побродить между ними, вдыхая теплый запах старых книг и пыли. Зоэ-Моник направилась к предпоследнему шкафу с нужной ей табличкой, проводя пальцем по корешкам, видавшим лучшую жизнь, в поисках книги.

Девушка вытащила из плотного строя пухлых фолиантов один; пролистывая содержание, краем глаза заметила в образовавшемся пустом проеме скользнувшую тень. Попытавшись разглядеть хоть что-нибудь в узкую щель, она не увидела ничего, кроме выкрашенной стены, и, пожав плечами, вернулась к чтению. Перебрав уже около трех экземпляров, не сказавших ничего нового, Моник вздохнула, чувствуя, как по кромке сознания пробирается отчаяние. В этот момент раздался шорох, одна из книг упала с полки с глухим стуком, страницы резко поднялись и медленно вернулись в прежнее положение, стряхнув с себя ворох крохотных частиц пыли. Девушка выглянула из-за шкафа, думая, что вернулась Жозиан, случайно задев торчавшую корочку, но зал был пуст.

– Извините, мадам Жозиан, это вы?

Обуявший девушку страх поднял волоски на коже. Вернув книгу, которую она держала, на место, Моник прошла к упавшему фолианту и подняла его. То была фантастическая история неизвестного авторства, как гласила надпись на корешке, о путешествующей между мирами девушке, затерявшейся в одном из них. Не придав этому значения, Зоэ-Моник вернула книгу в свой ряд и в этот момент услышала чей-то тихий плач.

Мгновенно развернувшись, девушка принялась искать глазами источник пугающих до дрожи звуков, отступая от шкафов. Звук повторился, напоминая, скорее, завывания, полные боли и безнадежности. Нет, нет, только не снова. Три богини решили настигнуть девушку сейчас? Что им от нее нужно? Уставший мозг принялся лихорадочно подкидывать варианты: сбежать сейчас или попытаться поговорить с ними, узнать, зачем преследуют ее?

Не успела Зоэ-Моник Гобей выбрать, как заметила, что там, где она стояла прежде, по полу начала разливаться густая бордовая жидкость, безвозвратно портя дощатый пол. Тошнотворный сладковатый запах крови заполнил помещение, девушка зажала рот рукой, борясь с накатывающей тошнотой. Нужно было заставить себя убежать прочь, но она стояла, распахнув глаза, не в силах двинуться с места. Дышать стало совсем невозможно, Моник открыла рот, вязкий запах тут же налип на язык.

Рука, словно дымка, легла на торец шкафа, держась за него, а через миг выплыла женская обнаженная фигура. Мерцающая серебром прозрачная кожа напоминала рыбью чешую, сквозь которую прослеживались белесые жилы, на самом деле являющиеся стеблями неизвестных цветов, произрастающих через все тело незнакомки. Молочные листья вытягивались, плотно набиваясь в области лица, груди и живота, формируя их, а плоды с семенами упирались в едва заметные стенки черепной коробки, желая пронзить ее.

Когда стопы женщины коснулись разлитой по полу крови, увязая, по ее телу протянулись тонкие нити алых сосудов. Багряные лепестки прорывались из-под чешуйчатой кожи плеч и