— Идем, — сказал он. — У нас есть направление.
Глава 9
Сломленный щит
Утреннее солнце Йотунхейма едва пробивалось сквозь свинцовые тучи, окрашивая снежную пустыню в серые тона. Мы с Тали шли вдоль замерзшего ручья уже второй час.
Озеро показалось из-за скального выступа внезапно. Огромная чаша, окруженная черными утесами, покрытая толстым слоем льда. В прошлой жизни я читал отчет об экспедиции. Группа из пятнадцати человек потеряла семерых, прежде чем они поняли как можно ранить местного хищника.
Но сейчас что-то было не так.
Первое, что бросилось в глаза, была кровь. Алые пятна на белом снегу, растянувшиеся от берега вглубь на добрых тридцать метров. Потом я увидел тела.
Четыре трупа лежали в разных позах, словно сломанные куклы. Разодранные диким зверем. Жуткое зрелище.
Тали издала сдавленный звук, зажимая рот ладонью. Я же сфокусировался на единственном выжившем.
Парень стоял в центре этой мясной лавки, окруженный золотистым куполом энергии. Темные волосы слиплись от пота, форма Сталь-Корпуса порвана в нескольких местах. Лицо искажено концентрацией, каждая черта напряжена до предела. Золотистый барьер вокруг него покрывался трещинами с каждой секундой все больше.
А источником этих трещин был монстр.
Урс. Огромный медведь возвышался на задних лапах. Белая шерсть местами слиплась от крови, превратившись в бурые комья. Морда была искажена в оскале, обнажая клыки длиной с мою ладонь. Глаза горели неестественным красным светом, но в них не было ничего звериного, только чистая, концентрированная ярость.
Медведь бил по барьеру с методичностью кузнеца у наковальни. Каждый удар, высекал золотые искры и оставлял все больше и больше трещин. Земля содрогалась с каждым ударом.
Я использовал Око Бога Знаний, чтобы проверить информацию о которой уже догадывался. Золотистые буквы медленно возникли перед глазами.
[Роман Дегтярев, двадцать четыре года]
[Талант: Живой Бастион, A-ранг]
[Способность принимать на себя любой урон, пока воля к жизни остается непоколебимой. Текущее состояние: критическое истощение. Воля к жизни почти угасла. Чувствует вину за смерть товарищей]
Память накрыла волной. Роман Дегтярев, один из будущих генералов «Сталь-Корпуса». Щит Человечества, как его прозвали после инцидента с божественным прорывом. Тридцать шесть часов он в одиночку удерживал армию ангелов смерти, пока эвакуировали добрую половину города. После того боя его волосы стали полностью белыми, а левая рука никогда больше не разгибалась полностью.
Но в оригинальной временной линии он точно не был при смерти на второй день Девяти Миров. Что-то пошло не по плану.
— Костя, нужно помочь! — Тали дернула меня за рукав, возвращая в реальность, ее голос дрожал от волнения. — Он же умрет!
Я молча кивнул, вытаскивая кирку из-за пояса. Времени на размышления не было. Еще несколько ударов, и барьер падет.
Я рванул вперед так, что снег взметнулся фонтанами под ногами. Двадцать метров, пятнадцать, десять. Барьер затрещал, золотистая энергия начала осыпаться хлопьями света. Роман покачнулся, колени подогнулись. Урс поднял правую лапу для финального удара, мышцы на предплечье вздулись буграми.
Между нами было метров пять, когда барьер рассыпался окончательно. Когти начали опускаться. Я ускорился, как мог.
Кирка встретила когти в сантиметре от головы Романа. Звук удара прокатился эхом по замерзшему озеру, металл взвизгнул от напряжения. Искры полетели во все стороны. Я с трудом сменил траекторию, навалившись всем весом. Зараза оказался сильнее, чем мне бы хотелось.
Медведь взревел. Скорее от удивления, чем от боли. Кто-то осмелился остановить его удар. Он отпрыгнул назад одним движением, и приземлился на все четыре лапы. Красные глаза изучали нового противника, оценивали угрозу.
— Эй, Балу, не многовато агрессии для диснеевского мишки? — я покрутил киркой, занимая позицию между медведем и упавшим Романом.
Урс зарычал. Звук больше походил на рев дракона, чем на что-то медвежье. Слюна капала с клыков, оставляя дыры в снегу.
Медведь атаковал. Для туши весом под половину тонны он двигался невероятно быстро. Правая лапа прошла там, где я стоял долю секунды назад, выбив фонтан снега и земли. Откатился влево, кирка полоснула по боку зверя в движении.
Глубокая рана от плеча до бедра. Кровь хлынула, окрашивая белую шерсть в алый. Урс даже не дернулся. Такие раны ему вообще были ни по чем.
Проклятье всех, кто пытался убить этого здоровяка. В прошлой жизни группе потребовалось очень много времени и сил, чтобы совладать с этим чудовищем.
Медведь развернулся быстрее, чем я ожидал. Его лапа словно молния оказалась передо мной и сбила меня с ног. Мир перевернулся, спина встретилась с валуном. Хрустнуло аж в ушах, но я тут же перекатился в сторону как раз вовремя, лапа с когтями вспорола камень, оставив четыре параллельные борозды.
Не медля, я вскочил, и нырнул под горизонтальный взмах. Когти прошли над головой, срезав несколько волосков. Перекат вперед, удар киркой по задней лапе. Сухожилия порвались, медведь качнулся, но всего на мгновение.
Я знал его секрет. Читал отчеты, анализировал бой. Под левой лопаткой, где белая шерсть росла против направления роста основной массы, скрывался старый шрам. Туда каждый раз била птица, чтобы украсть у него рыбу, и это было его уязвимым местом.
Урс встал на задние лапы. Тень накрыла меня. Медведь обрушился вниз, намереваясь раздавить массой.
Я прыгнул вперед, прокатившись между массивными лапами. Земля вздрогнула от удара, снежная волна накрыла с головой. Не теряя времени, я развернулся и запрыгнул медведю на спину. Шерсть под пальцами была жесткой, как проволока, пропитанная засохшей кровью и чем-то липким.
Тварь взбесилась. Начал крутиться, пытаясь сбросить непрошенного наездника. Центробежная сила пыталась оторвать меня, но я вцепился левой рукой в загривок. Правая подняла кирку.
Я ударил! Острие вошло точно под левую лопатку, пробив старую рубцовую ткань. Камень Леты, которым была усилена кирка, сработал мгновенно. Черные прожилки побежали от точки проникновения, распространяясь по телу медведя как корни ядовитого дерева.
Урс взревел. В этот раз звук был другим, уже ярость, а боль. Чистая, неподдельная агония. Впервые за годы его тело почувствовало то, что забыло, настоящую боль.
Черные линии добрались
