Екатерину Станиславовну после некоторых раздумий я назначила главной медсестрой, чтобы не распыляться на семь старших. В самом деле, у нас всё слишком взаимосвязано, а женщина она опытная, рассудительная. В некоторых вопросах даже жесткая, я успела заметить это всего за одни выходные.

Но жесткая — не в том смысле, что жестокая и злая, а наоборот. Как я. Знает, как правильно, и знает, как отстоять свою точку зрения, которую безукоризненно выполнят все остальные.

В итоге следующий день — четверг, стал днем большой миграции. Ещё не выписанных пациентов перевозили в палаты своих отделений, отдельно распределяя ожоговых (в неврологию), переломанных (в хирургию), с тяжелыми травмами позвоночника (в нейрохирургию).

Словно специально подгадав, в районе полудня позвонил Потапов и «порадовал», что к нам из Читы летит борт с шестью пострадавшими в мультистихийном разломе, так что среди них есть и обмороженные, и сгоревшие, и нашпигованные сталью, и даже один отравленный. Но это не точно.

Как бы то ни было, никто из нас уже не паниковал и не волновался, так что, когда вертолет прибыл (в районе четырех утра), пострадавших приняли в приемном отделении, регистратор оформила на них все необходимые документы, дежурные подняли их на лифте (да-да, нам построили в доме медицинский лифт!) на второй этаж в операционную, и ведущие специалисты госпиталя заранее распределили, кто с кем будет оперировать.

Всего у нас было три операционных, делать больше просто не было смысла, ну а так мы вполне неплохо справились в два захода: первую партию с утра, а вторую после обеда.

С удовольствием отмечая, что работа госпиталя практически отлажена и все на своих местах, я попросила Савелия озадачиться набором первых пациентов в реабилитационный центр. Док подошел к этому дело ответственно и с огоньком, так что я и крякнуть не успела, как уже на следующее утро все до единого койки центра были заняты пациентами.

И у каждого проблемы. У каждого!

Кто-то не ходячий — шло отмирание нервных волокон и нарушение нервной проводимости, причем таких чуть ли не треть. Кто-то не зрячий и проблемы со слухом. Несколько ребят без ступней ног или кистей рук, но ими мы решили заниматься очень аккуратно и постепенно. У кого-то нехватка внутренних органов (той же почки или желчного), но с такими показаниями служить уже нельзя. А один просто в глубокой коме уже почти год.

При этом дело очень сильно осложнялось тем, что травмы были уже не свежими, лечение не своевременным, патологии хроническими, а сами бойцы моностихийниками без единой крупицы регенерации. В среднем от седьмого до пятого ранга и в возрасте от тридцати до сорока лет. Самый возраст, чтобы жить!

А они инвалиды.

Стараясь не принимать близко к сердцу ни одного пациента, но всё равно искренне ужасаясь тому, как наплевательски империя относится к тем, кто стоит на страже её безопасности, тем не менее я не рванула в операционные и не стала превозмогать в одиночку, а собрала консилиум и с удовольствием выслушала рассуждения своих светил о том, как лечить того или другого пациента.

Не нахрапом, нет. Ни в коем случае!

Но хитрить мы будем, однако будем делать это по уму.

Во-первых, питание, куда будут включены особые магически насыщенные минералы и микроэлементы, подобранные Доком индивидуально каждому. Во-вторых, работа с психологом и психиатром. В-третьих, грамотное точечное вмешательство в организм. Грамотное и точечное! И в завершение — работа с инструктором, массажи и прочее «удовольствие».

Неделя пролетела, как один миг!

К нам ещё несколько раз доставляли пациентов то из Петрозаводска, то из Якутска, но по двое-трое, так что аврала не было. Я, наконец, расплатилась с Демидовым и Румянцевым за помощь в первый день, когда на меня свалилось всё это «счастье», причем оба пытались отказаться от денег, но я настояла. Обещала! А аристократы всегда выполняют свои обещания.

Не забывала я и о том, чтобы под присмотром Дока помогать впитывать стихийные ядра «Витязям», сама даже не думая печалиться о том, что мне это пока недоступно. Пф, я и так крутышка! Куда уж больше? Да-да, ещё не ультра, но… Успею. Мне не горит.

Зато когда мужчины зачистили в четверг очередной насильно активированный разлом с ментальными тварями, похожими на стеклянных скатов (они были ещё и летающими!), никто из них не словил смертельный импульс и из разлома все до единого вышли на своих двоих. Да, всем пришлось выложиться, причем явно на все триста процентов, и пускай внутрь меня не пустили и я ничего не увидела, но по тому, как каждый скакнул в ранге, а Егор наконец стал ультрой, всё было понятно и так.

— Поздравляю, — просияла я в пятницу утром, когда внимательно изучила своего будущего мужа и рассмотрела его возросшую силу. — А у вас принято проставляться за ультру?

— В целом да, но… чуть позже, — усмехнулся Егор, нагло зарываясь носом в мои груди. — Если помнишь, завтра у Савелия и Дарьи свадьба…

Черт, точно!

То-то мы вчера платья перед последней подгонкой меряли!

— А значит сегодня у нас мальчишник, а у вас девичник.

— М-м… — протянула в некоторой растерянности. — А где? И что?

— У вас не знаю, спроси у Ульяны, вроде как она всё организовывает. А у нас в стрипбаре.

— В смысле⁈ — Я аж проснулась окончательно и с возмущением уставилась на Стужева.

— Шучу, — рассмеялся этот паразит. — Просто в баре. Посидим, выпьем, отдохнем. Эта неделя и впрямь выдалась напряженной. Не волнуйся, радость моя, это будет бар, где работают только мужчины. Савелий поклялся.

— М-м… Ну ладно, — проворчала, не торопясь успокаиваться вот так сразу. — А когда?

— Точно не знаю, но ближе к вечеру. А что?

— Вообще-то у нас рабочий день, — усмехнулась. — И не знаю, как тебе, а мне надо на работу.

— Вообще-то, — передразнил меня Егор, — ты у нас специалист широкого профиля со свободным графиком, я узнавал.

— И что? — парировала я. — Вообще не работать теперь? Тем более сегодня у нас назначена операция с Мироновым. Это парень, который в коме. Я вроде нашла причину, дело в ментальном вмешательстве, но там идет активное отмирание нейронов, так что придется потрудиться. И не факт, что он сразу придет в себя. В любом случае реабилитация ему предстоит длительная.

— Я в тебя верю, — невероятно серьезно заявил Стужев и поцеловал так, что аж голова закружилась и пришлось вцепиться в его плечи, как