В подвал спустились люди в форме и начали уносить тела на носилках. Когда они подняли мое тело, я попытался их остановить, но ничего не вышло. Они никак не реагировали на мои крики. Они куда‐то унесли мое тело вместе с игрушкой Ани. Их лица не выражали никаких эмоций. Я хотел пойти за ними, но не смог: ноги не слушались меня. Я кричал им вслед, пытался пройти через дверь, но ничего не получалось. Что‐то держало меня внутри склада и не выпускало. До сих пор не выпускает.

Шли дни, недели, годы, десятилетия. На склад снова начали приходить люди. Но никто из них меня не видел. Ох, сколько раз я пытался с ними заговорить! Позже в этом помещении сделали холодильную камеру. Хорошо, что я не чувствую холода. Я видел, как строители штукатурили стены и устанавливали вот эти полки. Как‐то одна девушка все же увидела меня. Я попытался заговорить с ней, но она закричала и убежала.

Я очень много думал о том, где сейчас мои родные, где сейчас Аня, все ли с ней в порядке. Думал, думал, думал… Все мое существование – это мысли. Я сам превратился в мысль.

Паша замолчал. Настя смотрела в одну точку, ее подбородок дрожал, колени сотрясала мелкая дрожь от холода, а руки начали синеть. Она старалась не разрыдаться, но по щеке предательски потекла слеза.

«Сложно даже представить, что он пережил. Он провел в одиночестве больше семидесяти лет! Какие мысли прокручивал раз за разом? Должно быть, ему очень грустно и одиноко».

– Это ужасно… Мне очень жаль. – Настя перестала ощущать холод.

– Я столько раз обдумывал те события, что уже кажется, как будто это все происходило не со мной. По сути, так и есть. Это происходило с парнем по имени Паша. А я больше не он. Я призрак. Никогда раньше в них не верил, пока сам им не стал. – Паша посмотрел на свое прозрачное тело с отвращением.

– В интернете пишут, что призраков держит на земле незавершенное дело. – Настя старалась взять себя в руки, хоть и осколки в сердце пришли в движение и начали прокручиваться, причиняя нестерпимую боль.

– В инте… что? Это какая‐то книга? – растерянно спросил Паша.

– Ну… это такая большая библиотека, где можно найти ответ на любой вопрос. Там очень много книг и информации. Книг, которые нельзя потрогать, – попыталась объяснить Настя.

– Библиотека-призрак? Во мне тоже много информации, и меня нельзя потрогать. – Паша попытался улыбнуться.

– Да, будем считать, что это библиотека-призрак. – Настя улыбнулась в ответ. – Так вот, там пишут, что призрак может отправиться дальше к свету только после того, как закроет свое незавершенное дело.

– Незавершенное дело? У меня нет незавершенных дел. Я ничего не начинал. – Паша непонимающе посмотрел Насте в глаза, отчего стало немного жутко.

– Не физическое дело, а скорее что‐то духовное. Подумай, что тебя волнует больше всего?

Паша замолчал, переведя взгляд на потолок. Он молчал несколько минут, а Настя не решалась его окликнуть, разглядывая его прозрачное тощее тело в свитере и штанах, острые черты лица со впалыми глазницами, и стараясь запомнить в мельчайших деталях.

«Боже, сколько ты всего пережил… Бедный… Мне так тебя жаль». – Насте хотелось кричать от боли в груди, она прикусила нижнюю губу и впилась ногтями в холодную кожу предплечья.

Паша резко повернулся и тихо сказал, словно что‐то вспомнил:

– Аня… Я так и не извинился перед ней. – Паша встал и начал метаться по камере из стороны в сторону. – Я поступил очень подло: сказал маме, что это она взяла бабушкино золотое кольцо, которое я проиграл на скачках. Мама тогда сильно разозлилась и выпорола сестру ремнем. Она плакала и не понимала, за что мама ее наказала. Я хотел во всем признаться, но так и не смог.

Паша опустил голову и снова закрыл лицо руками, после небольшой паузы заговорил:

– А эта твоя призрачная библиотека может знать, где моя сестра?

– Ну, в теории может. Но чтобы ее найти, понадобится гораздо больше информации, чем просто имя. Расскажи мне о ней все, что помнишь. – Настя достала телефон и начала записывать в заметках.

– Аня… Очень хорошая, милая девочка. Ей было семь лет, когда мы спустились сюда. У нее светлые волосы и большие голубые глаза. Мама с папой называли ее «Анютик». Я скучаю по ним… Но я прекрасно понимаю, что вряд ли они еще живы. Прошло семьдесят два года с моей смерти.

– А как ты понял, сколько лет прошло? – Настя смотрела на Пашу с недоумением. – Я думала, ты не в курсе, какой сейчас год.

Призрак кивнул в сторону стеллажей. Настя глянула на коробки: на каждой была написана дата изготовления и срок годности.

– Точно! До меня дошло. – Она восхитилась сообразительностью Паши.

– Да, каждый день, когда сюда приносят новый товар, я вижу примерную дату. Пока я тут сидел, изучил все составы, описания продуктов и названия. Этикетки для меня как книги. Люблю, когда в составе побольше написано: пищевые добавки, глутамат натрия и консерванты. Я не знаю, что это значит, но звучит очень красиво.

Настя улыбнулась, попыталась встать, качнулась и чуть не упала. В теле ощущалась дикая слабость, ноги дрожали от холода, нос начало закладывать, а кончики пальцев онемели.

– Ты в порядке? – к ней подлетел Паша, обдав Настю новой волной холода. – Тебе нельзя здесь столько находиться. У тебя руки посинели. Срочно нужно идти греться! А то останешься здесь со мной в камере навсегда!

Паша говорил обеспокоенно, с заботой в голосе. Настя посмотрела на руки, они и впрямь посинели.

– Да, ты прав, – сдалась Настя. – Но я обязательно вернусь! Ты помнишь, какая у вас была фамилия?

– Конечно, Панфиловы. Аня родилась пятого февраля. Это как‐то поможет в поисках?

Настя записала данные в заметках телефона, еле попадая пальцами по клавиатуре.

– Конечно… – Настя сама до конца не верила, что можно найти человека спустя столько лет. Немного поколебавшись, она заговорила дрожащим голосом: – А можно спросить у тебя кое-что?

– Да, конечно.

– А каково это… ну, попасть на ту сторону?

– Очень одиноко. Есть только ты, воспоминания и страхи.

Настя с тоской посмотрела на Пашу и медленно пошла в сторону выхода, доставая из сумки замок с ключом. Паша помахал ей на прощание и скрылся в стене. Настя закрыла тяжелую дверь, защелкнула замок, включила рефрижератор и пошла в сторону лестницы. Тело дрожало не только снаружи, но и внутри, хотелось закричать во весь голос