Приятно это — удивлять арика, который мнит себя всезнающим и всесильным. Было бы ещё приятнее, если бы в качестве причины удивления не выступали мои собственные проблемы.

— С чего-то решили, что я связан с переворотом в Болгарии, — невозмутимо заявил я. — Без всяких оснований, понятное дело. Но всё равно не слишком приятно.

Юрист, который сопровождал Румянцева, чувствовал себя всё менее комфортно. Вон как глаза выпучил. А теперь за бокал с водой схватился и зубами по стеклу застучал. Нервный он какой-то для адвоката дворянской семьи.

— Без оснований, говоришь? — чуть прищурился Ярослав. — Это как, интересно знать?

— Отталкиваются от косвенных улик, которые проигнорируют любой вменяемый судья, — вклинился Виталий. — Основная — удивление одного подозреваемого в причастности к перевороту, при виде моего клиента. Случайно зафиксированное менталистом.

Последняя фраза заставила дворянина скривиться. А потом вздохнуть.

— Менталист… — теперь он смотрел на меня, как на диковинное чудо. — Всё интереснее и интереснее, дарг. Завтра ты меня о чём попросишь? Прикрыть тебя от царевича?

— Не, — качнул я головой. — С членами царской семьи я встречаться не планирую.

Вот это он заржал сейчас. Взахлёб и колотя рукой по столу.

— Не планирует он, — совсем не аристократично промычал парень в промежутках между приступами смеха. — Тебе бы с юмористическими зарисовками выступать. Лихую бы карьеру сделал.

Может и так. Только вот, неприятно всё равно. Типа что, я не человек что-ли? В смысле, да — даже близко не человек. Ну и ладно, собственно. Разве культурный дарг не может обозначить, что ни с кем из царской семьи встречаться не предполагает? В конце концов, я ж могу заработать денег, развернуться, получить личное дворянство и право въезда в столицу получить. Так-то даргов туда не пускают. Да и свенгов с гоблинами и кобольдами тоже. Но из любых правил бывают исключения.

— Может к делу вернёмся? — холодно заметил я. — И вообще, нас кормить тут будут? Это ресторан или где?

— Купнуть тебя в плазме, — снова зашёлся смехом аристократ, маша поднятой рукой. — Щас официант подойдёт, а ты пока меню глянь.

— Послушайте, может быть вы кого-то из своих юристов пригласите? — мужчина, сидевший рядом с Ярославом вытер потный лоб салфеткой, умоляюще глядя на парня. — Мне кажется это дело уже давно переросло свой изначальный масштаб.

На пару секунд установилась тишина. Даже дворянин прекратил смеяться, повернувшись к своему сопровождающему.

— Меня всё устраивает, — ровным тоном ответил он. — Конечно, если ты не надумал нас продать. Но тогда твоей участи не позавидуют даже панцирники.

Лицо адвоката тут же исказилось страхом, а сам он принялся сыпать словами извинений. На самом деле — такая себе ситуация. И заодно — наглядная демонстрация возможностей аристократии. Ярославу даже не приходится никаких схем разыгрывать. Одна грубая прямая угроза и один из топовых царьградских адвокатов уже дрожит, как лист на ветру.

А вот и официант. Подошёл, молча рядом застыл и смотрит. С такой мордой, как будто перед ним не клиент, а какой-то бомжара из лужи выползший. Невежливо.

— Слышал, у вас тут рестораны разоряются, — заметил я, открывая меню. — А персонал в чёрные списки попадает.

— Кхм, — мужчина кашлянул, смотря на меня, как на заговорившую лепёшку навоза. — Изволят лгать. Не разоряются.

— Вот как, — протянул я, пробегаясь взглядом по списку блюд. — Значит будут. Сразу как я к вам компанию ушастых экспертов с телефонами пришлю.

Сначала тот по-моему не понял. Даже на Виталия посмотрел, видимо решив, что я эльфов имею в виду. Но в итоге всё же сориентировался.

— Мы не пускаем орков, гоблинов, кобольдов и прочие низшие расы, — гордо выпятил подбородок мужчина. — Ваши «эксперты» даже близко не подойдут.

Интересно у них тут дела обстоят. К многочисленным ограничениям я уже привык. Но это получается и зайти поесть нельзя? Даже если у тебя деньги есть и одет ты прилично.

— Но меня же пустили, — резонно заметил я, переходя к странице с десертами. — Или аристократа в компании пары журналистов, вы тоже нахер пошлёте? Прямо в прямом эфире?

Официант замешкался, кося взглядом на Румянцева и видимо не зная, что ответить. Так-то понятно, что конкретно он тут не при делах. Людей формирует социум — когда живёшь в обществе, которое пропитано ненавистью или презрением к какой-то категории, сам тоже пропитаешься. Плавали, знаем.

С другой стороны — никто не заставлял его так на меня смотреть. Вот и пусть теперь потерзается сомнениями. Отправлять сюда гоблинсов я не собирался. Противников вокруг и так хватает. К чему порождать новых. Но это не мешало немного надавить на его нервную систему.

— А теперь к заказу, — поднял я на него взгляд. — Молочного поросёнка с запечённым картофелем, десяток драников, салат «Босфорский», фокаччо и две литровые кружки пива. Плюс, чизкейк, шоколадный торт и «Московский» — по одному куску.

Ну и морда лица у него. Прямо видно, как хочется отпустить замечание по поводу объёма заказа. Однако, присутствие Румянцева заставляет сдерживаться.

— Как насчёт остальных? — повёл он взглядом. — Господа желают сделать заказ?

— Мне тоже две литровых кружки пива, — усмехнулся Ярослав. — Чем я хуже дарга. И колбасок к ним притащи. Нарезки ещё сырной какой-нибудь.

Где справедливость, мать вашу? Я общался вполне корректно и названия нужных блюд перечислил. Этот «золотой мальчик» бросал фразы, как будто с пустым местом беседовал. А вот у официанта, лицо стало вдохновенным. Такое впечатление, что он весь смысл своей жизни сейчас узрел.

— Будет исполнено, господин, — склонился мужчина. — Желаете чего-то ещё?

— Даргу в еду не плюйте, — заржал тот. — А то я обижусь.

— Безусловно, Ваше Благородие, — снова сложился тот пополам. — Я о таком и не помышлял.

Адвокат с противоположной стороны, на моё удивление, тоже сделал заказ. Бутерброды с копчёной рыбой и графин малиновой ракии. А Виталий ограничился кружкой тёмного пива, к которой добавил заказ на мясное ассорти. Скромненько.

— Теперь вернёмся к делам, — уставился на меня дворянин, когда работник заведения отошёл. — Предположим, с тайноприказцами я разберусь. Обвинять дарга в пособничестве болгарскому перевороту… Ну-у, такое себе. Моветон.

— А остальное? — поинтересовался я, стараясь не демонстрировать облегчения. — Статус имперского отряда и Вальдштейн.

— Вальдштейн… Как ты себе это представляешь? — мягко улыбнулся парень, смотря на меня. — Раз ты в курсе Томаша, то знаешь, как на всё смотрит его дед. Нельзя взять и во всеуслышание заявить, что ты не трогал сисек Ангелины и потому чешском герцогёнышу нет нужны беспокоиться.

Он это всерьёз сейчас? Просит озвучить ему очевидное? Или