Но проблему нравственного воспитания полукровки сейчас можно было смело поручить Мариэлю — темный эльф вообще всех любил воспитывать, даже повод давать необязательно, сам найдет. Поэтому кричащую улику, свидетельствующую о моральном разложении Веце, вампир закинул магией на кресло, и снова попытался сосредоточиться на задании.

Вопрос Мариэля сперва показался простым, но чем дольше и усерднее Степан ломал об него мозг, тем больше мыслей становилось. Одним ответом тут не обойтись, да и можно ли вообще уместить все в паре предложений?

В задумчивости прижал кончик пера к губам, он в своем нынешнем положении и сам немного раб герцога Ибенира, ах, как же сложно…

'Что является самым большим несчастьем для раба?

Служить плохому господину

Невозможность выбрать себе господина

Не иметь господина

Отсутствие права выбора и возможности распоряжаться своей жизнью

Отчуждение от своих мечт, желаний и надежд

Не иметь никаких прав, даже права выбрать, где и когда умереть, и кого любить

Осознание собственной беспомощности и тщетности своей жизни

Утрата всякой надежды

Не иметь ничего, что бы по-настоящему принадлежало тебе

Оковы социальной роли, не дающей изменить свою жизнь

Полная зависимость от чужой воли

Помнить о том, что есть люди, живущие иначе

Родиться рабом

Познать свободу и никогда не иметь возможности её получить

Стать свободным

Обрести мечту

Потерять свободу '

— Я ожидал меньшего. — одобрительно кивнул темный эльф вечером, читая ответ графа, — Первые варианты неплохи, но последние ты, видимо, уже из пальца высасывал. — цокнул невольно, видать не врал вампир, и правда в родном мире получал образование, коли на столь глубокие мысли способен, — Впрочем, само старание похвально, потому как не будь его у тебя, я бы не стал даже браться за твое обучение. — вернул листы попаданцу, — А теперь расскажи, почему ты написал «стать свободным»? Разве это не самое большое счастье?

— Возможно. — с неким сомнением согласился Степан, — Но что знает раб о свободе, что есть свобода для него, учитель? Самому решать, где жить и какой дом построить? Наше сознание, в точности как тело, адаптируется под нашу реальность, привыкает к тому, что мы имеем, как живем. Хозяин заботится о своем рабе, дает ему хлеб, одежду и кров, не дает умереть в голодные времена и замерзнуть в холода, раб не привык заботиться об этом самостоятельно. Раб не знает, каково нести ответственность за себя и свою жизнь, потому как во всем полагался на хозяина. А ещё раб не умеет выбирать, не умеет решать проблемы, с которыми не сталкивался до этого. От рождения раб жил в системе, строгих правилах, регулирующих, как ему есть, как говорить и кому кланяться. Свобода же, о которой они грезят, рушит рамки привычного мира, рушит сам их мир.

Мариэль склонил голову набок, переселенцы и правда отличаются широтой взглядов, но это не значит, что их мировоззрение можно применить и здесь, а ещё не значит, что они правы.

— Разве это так? — спросил дроу, сцепив кончики пальцев в замок.

— Я не говорю, что рабство — это хорошо. — пояснил вампир, — Лишь хочу сказать, что свобода, в которой они нуждаются, и свобода, которой они желают, совершенно разные. Говоря о свободе, разве ж кто думает о том, какую ответственность она влечет за собой? Иногда рабство это тоже часть свободы, сознательный выбор, когда вверяешь свою жизнь и волю в чужие руки.

— Разве ты был рабом, чтоб столь смело говорить подобное? — хмыкнул Мариэль. Степан чуть улыбнулся, рабство бывает разное.

— Многим ли мое нынешнее положение отличается от раба? — задал встречный вопрос, — Иногда мы возвращаемся к хозяину, потому что только у него есть то, что нам нужно.

— И что же может дать господин рабу? — промолвил Мариэль, порицающий рабскую систему. Разве не может раб добыть всё себе сам? Понадобиться лишь чуть больше времени и усилий.

— Стабильность. И защиту. Свое покровительство. — уверено ответил вампир.

— Ты по своему желанию отрекался от титула, чтоб стать свободным. — кивнул Мариэль, вспомнив, — Ты любил свою свободу, почему же надел эту удавку на себя вновь? Дал ли тебе герцог то, чего ты желал? — граф криво улыбнулся, от Ибенира ему нужен был лишь титул, и он его получил. Назвать их друзьями сейчас было… трудно. Впрочем, незачем об этом думать слишком много, герцог поможет ему, если граф будет в этом остро нуждаться, а Степан протянет руку дракону, если тот об этом попросит.

Было б куда проще, если и сюда можно было навесить однобокий ярлык, но тут простыми рамками не обойтись, слишком уж все перемешано, не будь сейчас войны с чернокнижниками, отлучения от высшего света… Хотя бы чего-то одного, всё стало бы на порядок легче. Но дрались бы, будто первоклашки, они так же часто, куда уж без этого?

— Мне нужна была сила, чтоб защитить тех, кто мне дорог. А ещё моя невеста отказалась выходить за меня, если я не верну титул. — пожал плечами вампир, что уж тут скрывать, простому попаданцу внучку главы старейшин никто в жены не дал бы.

Мариэль звонко захохотал, так всё это было ради женщины! До чего смешно, графа девушка заставила снова титул принять, а золовка, напротив, сказала, что не выйдет за его брата, если от не отречется от своего права наследования!

— Будем считать, что с этим заданием ты справился. — произнес темный эльф, — Давай теперь поговорим о текущей геополитике континента и что вообще происходит в мире. Как я понял, о мировых событиях ты осведомлен минимально.

* * *

Степан попытался встать, но Мариэль жестко придавил ботинком его руку к полу. Вампир лишь сильнее сжал в кулаке посох, нельзя выпускать оружие, нельзя выпускать оружие…

— Я ведь говорил, ты должен бороться до конца. — прошипел зло, давя сильнее. Граф стиснул зубы от боли, — Слабак, ждешь, когда все закончиться? — наклонился к вампиру, — Но я не остановлюсь, и ногу убирать тоже не буду, — с содранных костяшек сочилась кровь, — ты должен отвоевать свою свободу сам. — пинок куда-то под ребра, и граф заходится сиплым кашлем, — И посмей только использовать магию, я тебе руки переломаю. — предупредил Мариэль, кривясь в презрении.

Кифен Вальдернеский, дурно известный