Нармина слегка покоробило от того, с каким пренебрежение казантарец назвал императора по имени, но он промолчал: сейчас не хотелось вступать в препирательства. Ему было любопытно узнать, насколько глубоко влез Эл в дела Урдисабана.

— Зачем я вам понадобился? — спросил он.

— Мне интересны люди, которым я могу что-нибудь дать, — отозвался казантарец.

— Неужели и я вхожу в их число⁈ — усмехнулся Нармин.

— Может, да, а может, и нет. Это я и собираюсь выяснить.

— Слушаю.

— Во время одного нашего разговора вы обмолвились, что были бы не прочь кое о чём позабыть. Думаю, не ошибусь, если предположу, что речь шла о леди Мартинбейр.

— Вы очень догадливы, — не стал отпираться Нармин.

— Я могу избавить вас от чувства к ней и даже от воспоминаний о том, что вы совершили ради неё. Вас ведь это мучает?

— Ещё как! — признал Нармин. Трудно было поверить, что казантарец в курсе причины смерти барона, но тот ЗНАЛ! И с этим ничего нельзя было поделать. — Что вы хотите взамен?

— Судя по тому, как скоро вы об этом спросили, вы склонны отказаться от моего предложения, — заметил Эл.

— Это вы наслали на меня сны о… Пирасионе? — спросил Нармин.

— Нет. Для этого у меня есть… знакомая.

— Ведьма?

— В общем, да. Но речь не об этом. Мне хотелось, чтобы вы припомнили то, что совершили. Больше я не стану просить… ведьму так делать, но вы же понимаете, что воспоминания всё равно будут вас преследовать.

— Прекрасно понимаю, — отозвался Нармин. — Знаете, посол, ваше предложение действительно очень заманчиво. Я бы с великим удовольствием избавился и от своей страсти, и от видений прошлого, но я знаю, что вы потребуете взамен то, что я не смогу вам дать.

— Что же, например?

— Измену.

Эл несколько секунд смотрел на Нармина, затем откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.

— Что ж, — сказал он, пожав плечами, — раз так, то я вынужден оставить вас здесь в качестве пленника, пока мои дела в Урдисабане не будут закончены.

— Хотите сказать, что не убьёте меня? — Нармин был искренне удивлён.

— Зачем? Я не получаю удовольствия от насилия, — сказал Эл. — Я вижу в нём только необходимость нашего несовершенного мира.

— У вас очень извращённое представление о нашем мире, — заметил Нармин.

Казантарец поднял брови.

— Это говорит убийца? Вспомните старого барона.

— Вам известно, как я наказан! — мрачно ответил Нармин.

— Это так, — согласился Эл.

— Откуда вы узнали об отравлении?

— Мне это кажется очевидным. Молодая жена, старый муж. Привлекательный лорд, который почти всегда рядом. Болезнь и смерть супруга, слухи о любовной связи, — казантарец развёл руками. — Нетрудно свести всё воедино и сделать выводы.

— А Сафир? — спросил Нармин. — Он здесь на каких правах?

— Об этом вы сами его спросите. Вы же слышали, как я приказал его позвать.

— Он действительно изменил короне?

— И да, и нет.

— Как это понимать?

— Он сам объяснит, если захочет, — Эл поднялся. — Я уже слышу его шаги.

— Что бы вы потребовали, если бы я согласился на ваше предложение? — неожиданно для самого себя спросил Нармин.

— Помочь вашему другу.

— Сафиру?

— Да.

— В чём?

— Убить императора, — Эл направился к двери и распахнул её в тот самый миг, когда на пороге возник Сафир.

Пропустив его в комнату, казантарец посторонился.

— Поговорите, — сказал он. — Возможно, ты убедишь лорда Армаока.

Кивнув Сафиру, он вышел, закрыв дверь.

Глава 86

Нармин оглядел друга с головы до ног. Тот немного изменился. Кажется, взгляд стал жёстче, и выражение лица приобрело сосредоточенность, ранее ему не свойственную.

— Здравствуй, — проговорил Сафир, подходя и останавливаясь перед Намином.

Вид у него был несколько смущённый.

— Ты не похож на пленника, — ответил Армаок, проигнорировав приветствие.

Сафир помолчал.

— Я его ученик, — проговорил он, наконец.

— И чему он тебя учит? Как убить того, кто вырастил тебя? Того, кто…

— Не говори так! — резко оборвал Сафир Нармина и нервно прошёлся по комнате.

Армаок следил за ним взглядом.

— Ты не знаешь того, что знаю я! — проговорил Сафир, останавливаясь.

В его голосе слышалась боль.

— Расскажи мне, — попросил Нармин, чувствуя, что другу нужно выговориться.

Сафир помолчал, словно не мог решиться. Наконец, он вздохнул и сел на стул.

— Камаэль приказал убить моих родителей, — сказал он. — Возможно, боялся, что род Маградов станет слишком силён или ещё что-то заставило его оклеветать моего отца, но факт остаётся фактом: легионеры действовали по приказу императора!

— Тебе сказал об этом казантарец? — скептически спросил Нармин.

— У меня есть доказательство!

— Какое?

Сафир достал из кармана сложенный листок и протянул Армаоку. Тот быстро пробежал его глазами.

— Ты уверен, что это не подделка?

— Вполне.

— Почему?

Сафир промолчал. Он не мог сказать, что во многом поверить в виновность Камаэля его вынудили сны, в которых он видел смерть своих родителей. Нармин наверняка заявил бы, что это всего лишь мороки, которые насылал на Сафира Эл. Возможно, так оно и было, но Сафир не сомневался в подлинности документа — он хорошо знал и почерк императора, и оттиск государственной печати, который видел не раз. Кроме того, сны были так реалистичны, что не поверить в них было нельзя. Тем не менее, Сафир понимал, что это слабые доводы для скептически настроенного Нармина, и не хотел попусту спорить.

— Я совершу возмездие любой ценой, — сказал он, глядя в сторону. — Кровь моих родителей взывает к отмщению, и я не могу пренебречь долгом. Ты знаешь это не хуже меня!

— Я давал клятву верности императору, — проговорил Нармин, подумав. — И ты тоже. Но ты забыл о ней, ослеплённый жаждой мести. Теперь, когда прошло время, не кажется ли тебе, что все эти рассказы о смерти твоих родителей на самом деле могут быть выдумками казантарца, который старается заставить тебя плясать под свою дудку? Не пора ли опомниться, друг⁈