Полина улыбнулась и приблизилась.

– Привет! Я искала тебя.

– А я тебя, – эхом откликнулся он. Потом словно невзначай: – Люди видели, как ты уходила с командиром к мосту.

– Мы не дошли до него.

– Отчего же?

Полина не удержалась и обняла напряженные плечи, твердые как камень. И плевать на возможных свидетелей. Теперь это ее парень. Прошептала:

– Я рассталась с Ильей. Вернула кольцо. Теперь он в моем прошлом. Ты – мое настоящее.

– Полина…

Ответные объятия заставили ее пискнуть. Папка с бумагами полетела в траву.

Она рассмеялась:

– Не удуши!

Он вдруг подхватил и закружил в объятиях.

Робкое счастье от взаимных чувств, от тепла тел, от взгляда глаза в глаза. Именно счастье одно на двоих – то чувство, которое они испытали в тот момент.

Впереди же были целые выходные, чтобы насладиться близостью друг друга.

И пара воспользовалась этим даром небес по полной. Вдвоем они гуляли по улицам Ласточкино и заглядывали в забавные лавки с сувенирами. Вдвоем собирали букеты лакричника и кормили Горушу. Вдвоем, сидя на дереве у моста, ели булки с маком. Вем снимал крошки с ее губ и слизывал с пальца. А поздним вечером, когда лунный свет творил свое волшебство над миром, Полина обнимала парня за шею и дышала запахом его разгоряченного тела. Целоваться с Вемовеем и вбирать его эмоции – неслыханное наслаждение. Парадокс, но именно с ним, чуть циничным и во многом еще скрытным парнем она чувствовала себя свободнее в выражении чувств и желаний, чем с тем же дружелюбным, словоохотливым и открытым Ильей.

* * *

Начались будни. К сожалению, или к счастью (это как посмотреть), были обязанности, которые отрывали их друг от друга. Поля принимала пациентов по часам, Вемовей же имел собственные заботы. Полина знала, что он, помимо уроков с курсантами, фехтует на дуэльном квадрате с профессором. Влюбленные считали секунды до «освобождения», потом бежали на свидания, радуясь избавлению от одиночества среди толпы знакомых. Встретившись, не могли надышаться друг другом. А еще Полина никогда столько не улыбалась, как в эти дни. У нее даже щеки болели каждый вечер.

Как-то они лежали вместе на дне лодки у пирса. И Вем шептал ей на ухо ласковые слова. Этот парень, оказывается, умел распалять словами женское сердечко до масштаба лесного пожара даже парой фраз. Когда ему это надо, конечно. И да, слышать комплименты от любимого куда приятнее, чем от невнятных ухажеров. Но даже пребывая в розовых очках нежных чувств, Полина понимала, что до милого ее милому далеко. Принципы у него были даже не железные, а стальные в иных вопросах. Но Полина как могла боролась с самоуправством. Например, этот коварный тиран-искуситель где-то между поцелуями потребовал прекратить эксперименты с красным рогачом. Мол, это слишком рискованное занятие для его ангела.

– Ну нет, Вем, – прошептала она, отстраняясь, – нет. Мне это так важно. Пойми, я мечтаю написать книгу, как влияет мой дар на драконов, в частности на самого неприступного из видов.

– И как же он влияет? – парень не сводил с нее взгляда. Он и сейчас ею любовался, а вид у нее, наверно, довольно растрепанный.

Осознав, на какой вопрос ее просят ответить, Поля поняла, что встала на скользкую дорожку. Ведь объяснять, что у нее за способности, значит признаться, что она может применять их и к Вемовею. Нет, она давно зареклась вмешиваться в чужие эмоции без крайней надобности, в этом случае ее совесть спокойна. Но вот чтение чувств тоже не совсем то, во что она желала посвящать парня. Пришлось обтекаемо говорить полуправду. И на крепкие мужские уши вешать лапшу в малом количестве, зато с огромной любовью.

– Понимаешь, у меня особый дар в отношении животных. При моем присутствии они добреют… хм, – тут Полина не могла не улыбнуться. Объяснения звучали по-детски даже для нее самой. – И забывают о своем желании меня покусать. Ну… или проглотить. Просто мне надо несколько минут сосредотачиваться, чтобы дар работал, как надо.

Вем с подозрением сощурил глаза и протянул:

– Что-то ты мне, душеспас, не договариваешь. Вижу же.

– Конечно, не договариваю. Просто вдаваться в подробности и сыпать терминами не хочу. Зачем тебя мучить, верно?

– То есть ты тогда сосредоточивалась, когда я тебя решил вытащить из клетки?

– Ну да, – она выдохнула, но рано, поскольку следующий вопрос заставил ее снова напрячься.

– И только животные добреют от тебя? Или люди тоже? – иронично вздернул бровь. – Мне стоит опасаться того, что скоро раздам страждущим свое немногочисленное добро до портков?

Поля хихикнула.

– Ты насмехаешься, – ткнула в его грудь пальцем. – Нет. С людьми сложно, я и пытаться не хочу, – и ведь правду сказала. Зато про чтение чувств ни слова. Пока. Потом, конечно, надо будет признаться.

* * *

– С людьми сложно, я и пытаться не хочу. – Похоже, Полина не лукавила, когда говорила это, но Вем все равно чувствовал, что есть нечто такое, чем она не желает делиться. Конечно, ему было любопытно, однако пришлось кивнуть и принять. Давить на свою умницу он не хотел. Ведь и бабочке легко обломать крылья. А Полина намного красивее всех вместе взятых бабочек. И невероятно притягательная. Чего стоит одна ее счастливая улыбка. Вемовей протянул руку и огладил нежный подбородок. Девушка поймала его ладонь и прижалась к ней щекой. Взгляд сфокусировался на губах…

«У твоей особи на самом деле интересный дар», – на поверхность сознания всплыло чудовище. Как же некстати появляется. Неужели ему теперь пожизненно делить свою голову с этой сущностью изнанки? «Слушай, имей совесть, слетай еще попутешествуй. Наверняка ты гайдаков в ледяном краю не видел». «А что за твари?» – любопытно клацнуло клыками его сумасшествие. «Свирепые неуязвимые хищники, шкура синего цвета. Бьются насмерть, защищаясь. Боятся лишь огня». Хлопок едва слышный, и в голове установилась приятная тишина. Ушел.

– Превосходно, – прошептал Вем, но Поля услышала.

– Ты о чем?

– Я своим мыслям.

– Каким? – ее губы соблазнительно раскрылись в ожидании ответа.

– Я покажу, – он улыбнулся и, наконец, привлек девушку к себе.

И они снова выпали из времени.

Надолго.

* * *

И все же позже, перед тем как пожелать спокойной ночи друг другу, он «сторговался» с Полиной, что в клетке ее красивой ножки больше не будет. У решетки дверей постоит. А если и решится, то только после букета из лакричника и, чтобы он, Вем, находился поблизости.

Вздохнув, Полина сдалась и назвала его тогда «упрямым чиванским ослом». «Да хоть кем, – думал Вем, шагая в сторону общежития, – главное, она будет в относительной