Она огляделась, хотя знала, что не увидит шпионов королевы, если те не захотят, чтобы их видели. Ей казалось, что за ней наблюдают, что ее преследуют. Ей пришла в голову мысль написать письмо и отправить его с Эльзевиром, но ворон привлекал внимание. Письмо могло попасть в руки людей королевы.

Хелльвир вспомнила, что на следующий день Оланд Редейон устраивал ужин в узком кругу. «Тогда и поговорю с братом и Калгиром, – решила она, – расскажу им о том, что произошло». У нее не было выбора: придется ждать, как бы тяжело это ни было.

Она пошла к обители Ордена Соловья, размышляя о загадке, полученной от Смерти. Каждый раз, проходя мимо уличного фонаря, Хелльвир вытаскивала из кармана бумажку и перечитывала ее.

«Падшему сокровищу пристало храниться

Под замком с ключом,

Иначе оно вырвется на свободу».

Разгадать ее было невозможно – до тех пор, пока не настанет подходящий момент. Эта бессмыслица приводила Хелльвир в ярость, особенно сейчас, когда времени было в обрез. Она чувствовала, что приближается какое-то серьезное событие, что рубеж перейден, и знала, что совсем скоро ей понадобится третье сокровище. Вторая жемчужина лежала в ящике стола, но Хелльвир не могла на нее рассчитывать; Смерть, казалось, не знал, что жемчужин было две. Кто знает, примет ли он в качестве платы вторую, когда поймет, что его обманули, думала Хелльвир. Она не хотела рисковать.

Вернувшись в обитель, Хелльвир спустилась в библиотеку и собрала все книги, посвященные Рочидейну, какие смогла найти, – книги по истории, географии. Она пыталась выяснить, где в этом городе может быть спрятано сокровище. Хваталась за любой намек, самый туманный, но всякий раз заходила в тупик. Разгадка упорно ускользала от нее.

Близилось утро, и Хелльвир вдруг заметила, что дрожит, но эта дрожь была вызвана не холодом, царившим в библиотеке. Закрыв глаза, она снова видела страшную картину: Салливейн мертвыми глазами смотрит в потолок, ее волосы слиплись от крови. Когда Хелльвир отвлекалась от чтения, это воспоминание всплывало на поверхность, влекло ее, как рыбак тащит рыбу, попавшуюся на крючок.

Такой боли она никогда не испытывала и не думала, что способна испытывать. Хелльвир поняла истину в тот момент, когда Смерть спросил ее о том, что она сделает, если королева откажется от своих угроз, – продолжит ли воскрешать Салливейн. Ответ был удивительно простым: да. Да, она будет воскрешать Салливейн, пока сможет.

И Хелльвир снова погрузилась в чтение, зарылась в пыльные тома и карты, но не только затем, чтобы узнать что-то полезное; она искала среди книг убежище от навязчивых тревожных мыслей. Кто-то словно нашептывал ей, как легко достать аконит, как легко перерезать человеку горло. И этот шепот рассказывал ей о том, что могло бы произойти, если бы она прислушалась к своим инстинктам в тот вечер у камина, шагнула бы к Салливейн и поцеловала ее.

И все-таки на следующий день, когда Хелльвир следовало явиться во дворец и принести принцессе лекарство от бессонницы, она отправила туда Эльзевира с посылкой. Она чувствовала себя трусихой – боялась, что проницательная Салливейн разгадает ее секреты, и еще боялась… того, что испытала, вернувшись вместе с ней из загробного мира. Хелльвир почувствовала то, что чувствовала Салливейн перед смертью, – ее боль и гнев. Она не знала, как это случилось и как избежать повторения. Ей пришло в голову, что, если это произойдет снова, то, возможно, и Салливейн разделит чувства Хелльвир, ее эмоции. Возможно, это действует и в обратную сторону. А что, если принцесса догадается о том, что Хелльвир скрывает правду о Редейонах? И что, если Салливейн узнает другую правду, ту, которую Хелльвир сама лишь недавно узнала о себе? Она боялась думать об этой возможности, не могла довести эту мысль до конца, потому что едва понимала, какие чувства испытывает, почему сердце бьется так часто, почему кровь бросается ей в лицо.

Хелльвир испугалась сама себя и подумала: есть ли граница, которую она не решится перейти, чтобы вернуть принцессу? В какой момент она должна отказаться платить за чужую жизнь своей душой? Может быть, ей следует затоптать это чувство, как тлеющий уголек? Она напомнила себе о том, что Салливейн не волнует цена своего возвращения, ей безразлично, чем Хелльвир приходится расплачиваться со Смертью; вспомнила, как легко слетали с ее губ угрозы. Да, эти слова были подсказаны королевой, и все же… Но, несмотря ни на что, чувство Хелльвир казалось ей сокровищем вроде тех, которые она нашла для Смерти; оно было драгоценно, его нужно было беречь. Хелльвир не могла заставить себя подавить его, хотя возникло зловещее предчувствие: придет день, и она пожалеет о том, что поддалась ему.

Когда Эльзевир вернулся, неся в клюве записку, аккуратно запечатанную изображением галеона, Хелльвир взяла ее и несколько мгновений смотрела на свое имя, написанное каллиграфическим почерком.

Потом сломала печать и пробежала глазами письмо.

«Вот уже во второй раз ты спасла мне жизнь, – писала Салливейн. – Я хотела сказать тебе об этом лично, но в письме, порученном ворону, есть что-то романтическое. У меня есть для тебя подарок, знак благодарности. Он ждет тебя в конюшнях у городской стены – это бывшая скаковая лошадь, то есть конь, его зовут Бархан. Четыре ноги и все такое. У меня нет времени кататься на нем, так что теперь он твой. Если хочешь, можешь съездить на нем в свою деревню, я не скажу бабушке. Но ненадолго, имей в виду; ты по-прежнему нужна мне здесь, чтобы оберегать меня от преждевременной кончины».

В письме был и постскриптум, запоздалая мысль, нацарапанная второпях.

«Все-таки приходи через неделю, – добавила принцесса. – Мне не хватает наших разговоров».

Хелльвир сложила письмо и спрятала его в свой дневник. Собственная лошадь. Это было извинение, дар, знак примирения; Салливейн не хотела извиняться прямо за свое поведение и вместо этого предлагала Хелльвир подарок. Это означало, что можно съездить домой, проведать Миландру. Исполнится то, о чем Хелльвир мечтала все эти месяцы, проведенные в Рочидейне. Она рассмеялась, но смех прозвучал безрадостно и даже зловеще в маленькой каменной комнате, полной старинных книг.

Теперь, когда ей позволили уехать, Хелльвир обнаружила, что не хочет уезжать. Да, она с радостью увидела бы Миландру, ее мастерскую, сад, но все это словно поблекло и перестало ее интересовать. Вместо этого хотелось отправиться во дворец и убедиться в том, что с Салливейн все в порядке после ужасных событий: нападения, смерти и воскрешения. Хелльвир влекло к Салливейн так же, как влекло в загробный мир, в серое царство Смерти.

Она вернулась к своим поискам с новой решимостью. Ее подстегивало воспоминание об ужасе, испытанном принцессой перед смертью. Хелльвир должна была найти следующее сокровище, и как можно скорее.

Глава 17

Хелльвир была готова к выходу за два часа до назначенного времени. Фарвор должен был заехать за ней, чтобы отвезти на ужин к Редейонам. Она надела платье, подаренное матерью. Починка порванного подола ненадолго отвлекла ее, но с каждым часом железное кольцо, которое сдавливало ей грудь, сжималось все туже и туже. Наконец, когда Хелльвир почувствовала, что ей не хватает воздуха, в дверь постучали и жрица сообщила о лодке, ожидающей у пристани.

Внезапно дело, ради которого Хелльвир ехала на прием, показалось ей таким тягостным и неприятным, что ей захотелось отказаться и остаться в своей комнате.

Фарвор ждал ее в лодке, принадлежавшей его рыцарю. На корме черной краской был нарисован соловей, а греб один из домашних слуг. Брат Хелльвир прекрасно выглядел в роскошном синем плаще, переливавшемся в лучах вечернего солнца, как оперение на груди павлина.

– Очередной подарок? – спросила она, пытаясь сделать вид, что все нормально, забыть о тяжести, лежавшей на сердце.