Сады Хольцфаллей сплошь состояли из аккуратно подстриженных лужаек. Даже вокруг могил. Но в тени за границей леса землю устилали мох, камни и дикие цветы. Кровь Лотти окрасила их алым.

Убийцы замерли. Они ждали чего-то, что не могли до конца объять разумом. Кажется, они и сами не знали, чего именно.

Ее кровь. Им нужно было пролить ее кровь в лесу. Это освободит рыцарей от клятвы.

– И это все? – спросил могильщик помоложе. – Никакой вспышки? Никакая лесная тварь не выйдет с заявлением или вроде того?

Все дело в ее происхождении. Это Лотти ясно видела в их мыслях. Она не знала, что все это значит и какое отношение ее кровь имеет к рыцарской клятве. Но они пришли именно за этим. Потому что она – потомок Хольцфаллей и Риддеров. И в ее крови есть нечто особенное.

Старый могильщик не ответил напарнику, погрузившись в раздумья. Жернова его разума медленно вращались. Босс велел пролить ее кровь в лесу, чтобы разрушить оковы. Он решил, что хватит и небольшой ранки. Но, может быть, им нужно перерезать ей горло.

Молодой думал так же. Ни одна другая работа не давалась ему так хорошо, и он боялся ее потерять. Он гадал, гордилась бы им мама.

– Она тобой не гордилась бы. – Лотти, к горлу которой был приставлен нож, воспользовалась подвернувшимся шансом. – Твоей матери было бы омерзительно то, чем ты занимаешься.

Молодой могильщик дернулся, но не ослабил хватку. Однако Лотти уцепилась за его мысль и потянула, разматывая клубок и стараясь не поддаваться всепоглощающему страху.

– Твоя мать и мухи не обидела бы, и ты это знаешь. – Ей нужно было отвлечь их, выиграть время. В конце концов кто-то заметит, что она пропала. – Она всегда переживала о твоем будущем, потому что ты учился хуже сестры. Но, хоть ты и не умел толком читать и считать, она не хотела бы, чтобы ты стал убийцей.

– Ты говоришь с мертвыми. – На этот раз он побледнел и отшатнулся, разрывая контакт между ними.

Лотти вырвалась из хватки старого могильщика – ее рука стала скользкой от крови. Теперь она была свободна. Она бросилась бежать, но старый могильщик метнулся за ней.

Лотти повернулась и толкнула его в грудь в тот самый момент, когда ее кровь активировала одно из зачарованных колец. Это были чары, открывающие запертые двери. Могильщика отшвырнуло назад с той же силой, с какой слетела с петель дверь в офис «Йоханнеса и Греты». Он выругался, ударившись спиной о дерево на границе леса.

Лотти снова развернулась, но дорогу ей преградил второй могильщик. Он был напуган, но отступать не собирался. Лотти лихорадочно попыталась вспомнить, какие еще зачарованные предметы у нее есть.

– Далеко не убежишь, маленькая наследница. – Она оглянулась назад, к лесу, и увидела, как устало поднимается на ноги старый могильщик. А потом заметила что-то еще у него за спиной, в темноте среди деревьев. Там что-то зашевелилось.

Поначалу оно казалось бесформенным, больше похожим на обман зрения. Но потом из темноты высунулась рука – нечеловеческая. У руки были длинные пальцы с шестью суставами и кожа бледная, как кора березы.

Пальцы сомкнулись на воротнике могильщика и дернули его назад, во тьму, с такой силой, что тот не успел даже вскрикнуть.

Поначалу.

Крик раздался спустя секунду. Пронзительный, захлебывающийся крик в лесной темноте. Он напомнил Лотти крики девушки из его воспоминаний. Девушки, которая была похожа на нее.

Когда Лотти снова повернулась ко второму могильщику, то увидела у него на лице неописуемый ужас. Он едва удерживал нож безвольными пальцами.

А потом он развернулся и бросился прочь.

Лотти осталась стоять на подстриженной траве, дрожа и истекая кровью.

Она поймала себя на том, что, как и могильщики несколько минут назад, чего-то ждет. Вспышку света. Явления бессмертного духа. Какого-то знака, что ее пролитая кровь и впрямь освободила рыцарей от клятвы. Но никакого знака не было.

Мысли Лотти хаотично мельтешили туда-сюда. Но вот одна из них, подслушанная в сознании молодого могильщика, заглушила все остальные: гримы готовили нападение на Модести. Сегодня ночью.

Глава 49

Тео

Рыцари весь день находились в полной боевой готовности.

Гримы были вооружены. Из-за Тео, который впустил их на фабрику «ЛАО». Вина вгрызалась в его мышцы и кости. Но газеты лгали, в этом он был уверен. Констанс Хольцфалль не могла погибнуть по вине гримов. В тот момент они все еще грузили оружие в фургон. Но чувство вины все равно не отпускало.

Наконец ближе к закату Хольцфалли начали разъезжаться по разным уголкам города. И тут к Тео подошел Бенедикт.

– Где Лотти? – коротко спросил он.

Тео растерялся:

– Я не охраняю сегодня Оттолину…

– Я видел вас, – нетерпеливо оборвал его Бенедикт. – Как вы ведете себя друг с другом. Я не слепой, Теодрик, и, поверь, ты не первый рыцарь, который смотрит так на кого-то из Хольцфаллей. Так ты знаешь, где она?

Тео не знал, что ответить. Но и лгать Бенедикту он не хотел.

– Я проверю в саду, – сказал он, сосредоточившись на своем долге, как его учили. – Кто-то другой пусть обыщет особняк.

– Знаешь, это будет невыносимо. – Бенедикт повернулся к особняку, но ненадолго задержался. – Быть так близко к ней, но при этом понимать, что стать еще ближе невозможно. Ты даже не представляешь, как это больно.

Тео не успел далеко уйти, когда на пути ему попалась пара, торопящаяся куда-то в сумерках. На мгновение он сжал рукоять меча. Что-то в их спешке его насторожило. А потом на них упал свет из окон особняка.

– Эдмунд.

Эдмунд Риддер не отличался отточенными инстинктами, но теперь, услышав свое имя, он среагировал мгновенно и закрыл собой спутницу. Перепуганную горничную с кудрявыми волосами под чепчиком, державшую наспех собранную сумку.

Эдмунд сделал вдох, но не стал озвучивать очевидную ложь:

– Я ухожу, и тебе следует поступить так же, пока не началась заварушка.

Тео знал, что рыцарь из Эдмунда был никудышный, несмотря на кровь Риддеров. Но никогда не считал его дураком.

– Эдмунд, – предостерегающе сказал Тео, сжимая пальцы на рукояти меча. – Побег обречет тебя на смерть. Обречет вас обоих. – Девушка в униформе горничной – кажется, ее звали Эбигейл – по-прежнему стояла у него за спиной, прижимая к себе вещи. – Как и всех других рыцарей, которые пытались сбежать.

– Да, но все они были скованы клятвой. – Эдмунд сделал шаг вперед. Его глаза пылали огнем. – А мы больше не скованы. – Он схватил Тео за руку. – Мы свободны. Разве ты не чувствуешь?

Тео не чувствовал ничего необычного. Но Эдмунда было не переубедить. Тео сжал его плечо, пытаясь привести в чувство.

– В смысле, мы не скованы клятвой?

– Оттолина, – с жаром сказал Эдмунд. – Она одна из нас и одновременно одна из них. Ее кровь – это ключ. Пролившись, она разрушила клятву.

Тео вспомнил стеклянную табличку, которую нашла Лотти. Но сейчас было не время об этом размышлять. Он крепче стиснул плечо Эдмунда.

– Эдмунд, где она?

– Это неважно! Хольцфалли больше над нами не властны. Тебе не нужно их спасать. Клятва потеряла силу! Тебе не нужно за них сражаться и умирать!

– Нам надо уходить. – Эбигейл взяла Эдмунда за руку, переплела их пальцы. – Пока еще не поздно. Прошу. – Она умоляюще смотрела на Тео. – Отпусти нас.

Я повинуюсь моей клятве. В голове у Тео зазвучали древние слова. Но клятва не обязывала его призывать других рыцарей к исполнению долга. Она заключалась в другом.

– Скажите мне, где Лотти, и я не стану вам мешать.

Эбигейл на миг сжала губы.

– На границе леса, – ответила она. – У погребального древа Онора Хольцфалля.

Тео бросился через сад, обратно к семейному кладбищу и дальше. Он звал Лотти, но ответа не было. На границе леса он увидел кровь на траве, еще не успевшую высохнуть, брошенный нож и две лопаты.

Его охватил страх. Но, будь Лотти мертва, ее тело тоже лежало бы здесь. Убийцы не смогли бы вынести его из особняка.

Он побежал обратно,