Но каждый взгляд на девочку говорил: таких случайностей не бывает. Новая подруга Лизы напоминала дочь всем: мимикой, безупречной вежливостью, манерой слушать собеседника, будто пробуя на вкус каждое его слово.

Даже запах – и тот был похож! Только, вместо пугающей отстраненности, у Алики сохранялся интерес к миру и жажда жизни. Девушка наслаждалась юностью, первой влюбленностью, даже опасностями, которые в силу молодости воспринимала как захватывающие приключения.

Магия казалась ей неизведанной и пленительной сферой, люди – полными загадок и тайн существами. В общем, я встретила свою дочь, только с юной душой.

Наконец-то мы вновь были вместе и – быть может, впервые – мою девочку интересовало то, что я говорю. Алика боялась упустить хоть слово, а главное – она была здесь, на расстоянии вытянутой руки, так, что можно было дотронуться, поправить растрепавшиеся волосы.

Или обнять. Закрадывалась мысль: может, я сама умерла или попала в сказку? Настолько неправдоподобно счастливой чувствовала себя в то время – едва сдерживалась, чтобы не заплакать.

Конечно же, я предложила девушке стать своей ученицей, чтобы быть к ней поближе – кто бы удержался от подобного искушения? Каждое занятие с Ликой было маленьким праздником, вознаграждением за страдания.

Прежние наработки возвращались стремительно – всего пару месяцев занятий, и ученица уже умела видеть ауры, неосознанно общаться с духами, пользоваться заговорами и заклинаниями.

По сути, я даже ее не учила, лишь напоминала то, что моя дочь уже играючи делала когда-то. Больше всего я хотела отринуть сомнения и поверить: передо мной сидит Аля!

Но все же маленький червячок сомнений все время грыз изнутри. Слишком большой энтузиазм, у моей малышки он был только в самых первых воплощениях, и аура сидела, будто… костюм с чужого плеча.

Я гнала от себя неприятные подозрения, но порой казалось, что Лика ведет себя как обычная школьница, на которую внезапно свалились чужие способности. Она с радостью баловалось ими, будто новым гаджетом, не понимая ни сути навыков, ни труда, который пришлось когда-то приложить, чтобы их получить.

Наверняка девочка чувствовала себя супергероем после укуса радиоактивного паука или инъекции, которая делала его неуязвимым. Неудивительно, что я до последнего откладывала диагностику, игнорируя навязчивый зов карт.

Правда могла отнять у меня дочь. Снова. В конце концов, Аля и в прошлый раз пришла ко мне изменившейся, почему бы ей не измениться опять – на этот раз в несколько иную сторону? – уговаривала я себя.

И каждый день находила уважительные причины, для того чтобы оставить все так, как есть. Но я не могла тянуть вечно. Неопределенность – самое губительное состояние для психики. Каждый раз, бросая взгляд на беспечную фигурку девочки, я изнывала от неизвестности. Чувствовала – если не найду ответ, точно сойду с ума.

Однажды вечером я дождалась, пока внучка умчится на очередное собрание «ковена», достала потрепанную колоду Таро и для подстраховки хрустальный шар.

Если знание – свет, то сведения, которые я получила тогда, были сиянием атомного гриба. Думаю, именно в тот момент столпы, что поддерживали меня, помогая пережить и потерю Славки, и даже смерть Али, рухнули окончательно.

Конечно, подружка внучки не была моей дочерью. Она оказалась воровкой, которая присвоила себе все, что осталось от судьбы Али, – тридцать, а может быть, даже сорок с лишним лет жизни.

Ученица влюблялась в мальчиков, развлекалась, изучая колдовство, и наслаждалась способностями, которые дочь нарабатывала из воплощения в воплощение.

Моя девочка в это время гнила в земле. Их судьбы поменяли так беспринципно и нагло, что сумели провести не только меня, но и саму Вселенную.

Конечно, сама ученица понятия не имела, что каждый ее вздох похищен у другой женщины. Она даже не знала, как зовут мою дочь, – на всякий случай, я соврала ученице, что имя моей кровинушки Дарья.

Когда проводили ритуал, Алика была несмышленым ребенком. Пока воздействие окончательно легло и закрепилось, прошло несколько лет. Этим и объясняются «внезапно открывшиеся способности» воровки.

За ритуалом подмены судеб стоял опытный маг. Со временем я вычислила того, кто творил темную ворожбу, – почерк был слишком знаком. Если моя недалекая сестренка считает, что сможет спрятаться с помощью своих примитивных приемчиков, то глубоко заблуждается.

Конечно, со временем она получит по заслугам. Но оставить девчонку в покое я тоже не могла. Каждую жизнь, после того как тело моей дочери предавалось земле, я разбиралась с причастными к ее гибели.

Это я нанялась кухаркой к несостоявшемуся мужу моей малышки, который, вместо кольца, подарил ей удар, проломивший череп. Какая жалость – вскоре в блюдо хозяина семейства попала особая приправа. Она придала ужину незабываемый пикантный привкус, но гарантировала долгую и крайне мучительную смерть.

Это я – уже в следующей жизни – навесила порчу на колдуна, что на беду для себя решил поджечь эзотерический салон конкурентки.

Ворожба пожрала легкие мага всего за несколько месяцев, и тот задохнулся точно так же, как моя девочка. Как и дочь, колдун принял смерть в одиночестве и темноте – никто не пришел на подмогу.

И, конечно же, я сожгла дотла деревню, где жили изверги, что оставили Танечку привязанной к дереву. Тогда мне пришлось быть особенно хитрой и осторожной. Чего стоило притвориться, будто я смирилась и с гибелью дочери, и с тем, что виновники остались безнаказанными!

Дело было передано районному следователю, тот допросил всех жителей поодиночке. Несколько человек донесли на мужчин, которых той же осенью загрызли волки.

Какое удачное совпадение – получилось, что наказывать некого. Дело мгновенно закрыли. Но сердце-вещун подсказало: в сговоре все село! Полгода я слушала лицемерные соболезнования – выжидала подходящий момент.

Он пришел вместе с удушливым летом.

Стояла жара, дождя не было очень давно, пожар мог начаться от одной брошенной в траву сигареты. Никого не удивило, когда село вдруг вспыхнуло, будто там приземлилась жар-птица.

Я действовала ночью: дождалась, когда поднимется ветер, облила бензином дома с двух концов деревни и подожгла. Затем с мрачным наслаждением наблюдала, как огонь перекидывается с одной избы на другую. Казалось, темное пламя, что бушевало внутри меня, наконец-то вырвалось наружу и принялось вершить правосудие.

Возможно, если бы кто-то случайно узнал мою историю, он бы подумал, что я испытываю к ученице только ненависть, – и ошибся бы. Порой, почувствовав энергетику своей кровинушки, мне хотелось прижать девочку к груди, впустить в свое сердце. Защищать так, как не смогла защитить Алю.

Порой – свернуть девчонке шею за то, что Лика, пусть неосознанно, но заняла место дочери. Разум, который разрывают такие противоречия, не