– Иннокентий Лукич, это…

– Ко мне, Макар.

– Конечно-конечно, – склонил почтительно голову служащий.

Они поднялись по широкой лестнице в просторный коридор с тремя дверьми, профессор открыл крайнюю слева и отступил:

– Прошу, не стесняйся. Как, кстати, тебя по батюшке-то?

Вемовей назвался.

– Имечко у тебя громкое, – продолжил потешаться за его счет профессор, – дракона самой святой Вэи. Похоже, родители многого от тебя ожидали.

Вемовей поджал губы. Оглянулся. Квартира, предоставленная профессору от училища, была обставлена богато и с удобством. Комнат семь в распоряжении.

– Садись, – указал учитель на обитый бурой замшей диван в гостиной.

Сам же последовал к тумбе, достал из нее бутылку вина, судя по этикетке, чиванского из элитных, и разлил в два бокала. Один подал гостю.

– К чему такая щедрость? – Вемовей первым делом понюхал вино. – Здесь снадобье правды?

– Да ты еще и фантазер. Эликсир правды меняет вкус напитков так, что его легко обнаружить. Это просто вино. Скажем так, я в хорошем расположении духа и угощаю.

Проследив, как профессор отпил из бокала треть напитка, Вемовей сделал осторожный глоток. Вино оказалось бесподобным: чуть терпкий богатый букет, глубокое послевкусие. Глоток из его далекого прошлого, когда он еще был мальчишкой-барчуком, мечтающим покорить Хорн. Помнится, дед уже сидел в остроге, а Душнины пока еще не оккупировали родовое имение. Тогда он был предоставлен сам себе и как-то из любопытства попробовал дорогое вино из погреба в день своего восьмилетия. Казалось, в тот момент, что прадед явится и надерет ему уши за самовольство. Даже отчаянно мечталось, чтобы так оно и было, но увы. Никто не пришел.

Какое-то время Вем просто наслаждался напитком, а затем его призвали к ответу.

– Ну-с, а теперь рассказывай, – Виницкий уселся в кресло напротив, положив скип себе на колени. – Зачем решил меня прослушать. Тебя кто-то об этом просил?

– Нет, я сам.

Говорящий взгляд велел продолжать.

– Хотите правду, то вот. В училище шесть лет назад под личиной учителя внедрился шуйский шпион. Его цель – сильный артефактус.

– Якорь-Лун, кажется, так вы его назвали.

– Да, – Вем не сводил глаз с профессора и пока видел в нем лишь любопытство. – Артефактус, который станет единственной помехой для победы Шуи в войне. Как я слышал, шепот озера Мертвых предсказал им, что Якорь-Лун можно будет найти в Вемовейском.

– И ты решил, что я тот самый шуйский засланец? – сощурил глаза профессор.

– А это не так?

Виницкий неожиданно расхохотался. Смех у него был все таким же отвратительным, словно ворона раскаркалась.

– Ой уморил, – выдохнул он. – А другие, значит, проверку прошли? Сколько их было?

Вем, несколько обескураженный поведением учителя, буркнул:

– Еще двое. Те, кто заступили на службу и не уволился по сей день.

– Отлично-отлично. Ты там мне шептал, что знаешь, где находится Якорь-Лун и готов заключить сделку, да? А я, значит, должен был клюнуть на эту приманку. Да вы стратег, батенька!

Вемовей мрачно поджал губы. Ему как раз не до смеха. Он в напряжении ждал конца беседы. Профессор допил вино и отставил бокал на резной столик.

– Так вот, дружочек, предложение твое мне, конечно, интересно. Посмотрел бы я на это диво дивное, способное войны останавливать, – тут он поцокал языком, в насмешку, не иначе. – Да только не верится, что такие артефактусы вообще существуют на белом свете. Тут скорее всего имеет место какая-то басня. Я же, мил друг, не шуйский шпион и сказочные Якоря мне не нужны в помине. Их предпочитаю только в виде корабельной снасти, чтобы лодку не унесло, знаете ли, пока рыбачу, – тут его голос посерьезнел, и он весомо продолжил: – А вот что меня интересует на самом деле, так это твоя способность создавать непрерывный тончайший луч. Покажи!

Вем, не ожидающий такого поворота беседы, растерялся на мгновение.

– Покажи, иначе я посчитаю тебя лжецом, присваивающим себе чужое изобретение, – надавил Виницкий.

– Да пожалуйста, – бросил раздраженно Вем. Под полой сюртука снял дедов скип с перевязи и, не раздвигая его на полную, зашептал наклад прослушки. Из конца оружия послушно показался фиолетовый луч вэи. Он сплетался в вязь, длинную, непрерывную. Вем все шептал не переставая, а потом заметил, как профессор протягивает раскрытую ладонь. В ней лежал осколок агатита. Вем понял и направил вязь на агатит, та втянулась в камень, и далее уже луч напрямую вливался в агатит до самого конца наклада. Быстрая волшба заняла около получаса. Прослушка, а именно приемник из парного комплекта был готов.

Вемовей откинулся на спинку дивана и поднял взгляд на Виницкого. Тот подтянул к себе камешек и рассматривал снова через свою лупу. Изумление на лице профессора развеселило теперь Вемовея.

– Дарю на память, профессор. Теперь я могу идти?

Не переставая что-то высматривать в камне, Виницкий поднял указательный палец:

– Погоди.

И наконец, оторвался от зрелища, когда гость поднялся с места.

– Даже не знаю, что сказать, – учитель качнул головой. – Такое я наблюдаю впервые.

– Говорить ничего не надо. Пожалуй, мы оба ошибались в своих предположениях. Теперь все выяснили. Я свободен?

– Иди, – разрешил Виницкий и, когда парень уже открывал входную дверь, добавил: – И да, о твоих поимках шпиона.

Вем резко обернулся и замер. Неужели все же…

– «Лаоши». Ты же знаешь, что это слово в шуйском означает «преподающий учитель». Не мастер, не уважаемый человек, для этих слов есть другой перевод, а именно учитель в школах. Все верно, так написано в словарях. Но существует еще редкое созвучное слово «Лаоч’и», жаргонное в некоторых шуйских общинах, и почти не встречается в новейших словарях. И оно означает совсем иное. А именно «полуденная тень». Иначе тот, кого не видно. Подними словарь прошлого века, и найдешь.

Если это правда, то это был удар под дых.

– Твой «учитель» может оказаться любым прибывшим в тот год в училище, – добавил профессор.

Уже поздним вечером в стенах общежития, закрыв старый словарь, Вемовей зажмурился, вспоминая прадеда, когда он был им особо недоволен, и прошептал:

– Да, дед, дал я маху. Надо запросить новый список, и сдается мне, он будет обширным.

Под утро в его беспокойный сон ворвался демон и снова устроил веселье. Утащил его сознание с собой к вонючему болоту и наблюдал рождение головастиков. После гонялся за перекати-полем в пустоши, пугая ящериц. В крае плавающих льдин смотрел