Выполнив приказ, он поспешно удалился, а Таньтай Цзинь поднес морковь ко рту пушистика и приказал:

– Ешь!

Однако Сусу вертела головой и сопротивлялась. Розовая шерстка, мягкая, как вата, распушилась от недовольства, но юноша повторил:

– Я велю тебе есть.

Да не хочет она эту морковку, ей бы сбежать из его цепких рук! Розовые и нежные лапки попытались оцарапать ладонь Таньтай Цзиня, да только были слишком мягкими. Он сжал их в кулаке и продолжил настаивать:

– Если съешь морковку, мы тебя вознаградим.

Сусу посмотрела на него своими круглыми глазками.

– Честно! – добавил он.

И тут розовый кролик, ловко извернувшись, цапнул императора за палец. Не успел тот вскрикнуть, как на его коленях вместо милой зверюшки оказалась обнаженная девушка. От мягкости и кроткости не осталось ничего, однако сейчас она казалась еще недоступнее, еще прекраснее. Нащупав что-то теплое и мягкое, он опустил глаза и понял, что его палец до сих пор у нее во рту. Он сидел, даже не пытаясь убрать руку, и только тут Сусу осознала, что происходит, оттолкнула юношу и со всего маху отвесила звонкую пощечину, а потом соскользнула с его колен и, завернувшись в собственное платье, бросила:

– Извращенец!

Укушенный и получивший затрещину Таньтай Цзинь поджал губы, все еще чувствуя влагу на пальцах. Впервые в жизни он не стал с нею спорить.

За дверьми раздался голос евнуха:

– Ваше величество! В стенах дворца нашли подосланного убийцу!

Сусу замерла, подумав о Пан Ичжи: «Неужели его поймали?!»

Таньтай Цзинь взял девушку за подбородок, заглянул ей в глаза и тихим голосом спросил:

– Ты испугалась?

Глава 27

Проявление симпатии

После истории с чарами марионетки Сусу рядом с Таньтай Цзинем всегда была настороже: даже невинный вопрос мог оказаться западней. Вот и сейчас она не знала, проверяет он ее или говорит серьезно, поэтому состроила растерянную гримасу и ответила:

– Конечно, испугалась. Если с тобой что-нибудь случится, подозрения падут на меня и пострадает бабушка.

Юноша наклонился и устремил на ее лицо пронзительный взгляд. Сусу смотрела на него такими ясными, широко распахнутыми глазами, что причин сомневаться в ее искренности у него не осталось, и он убрал руку.

Обернувшись к двери, за которой ждал преданный Нянь Байюй, император поинтересовался:

– Его схватили?

– Да, ваше величество.

Повелитель удовлетворенно улыбнулся и посерьезнел. Сусу разбирало беспокойство за Пан Ичжи, но она ничем не выдала своих чувств. Бросив еще один подозрительный взгляд в ее сторону, Таньтай Цзинь вышел из комнаты и направился на допрос пойманного злоумышленника.

Гоую шепнул:

– Не волнуйся, моя госпожа, возможно, это не Пан Ичжи.

Сусу кивнула, но тут же принялась мерить шагами комнату, понимая, что ничего не может сделать. Пока ее бабушка в руках Таньтай Цзиня, рисковать нельзя. Даже если пойманный не Пан Ичжи, своим поспешным уходом она навлечет на него беду. В конце концов она вернулась в опочивальню и, закутавшись в брошенное на полу одеяло, закрыла глаза.

Проснулась Сусу спустя большой час от резкого запаха крови. Таньтай Цзинь стоял над девушкой, внимательно глядя в ее лицо. Его руки и одежду покрывали бурые пятна.

– Ты так сладко спишь и ни о чем не беспокоишься? – невнятно произнес он.

В его вопросе сквозило удивление. Сусу заметила, что, в отличие от нее, он очень взволнован. Юноше вдруг захотелось прикоснуться к ее лицу. Потянувшись к ней, он улыбнулся:

– Не хочешь узнать, что он сказал?

Но Сусу, сев, оттолкнула его руку.

– Вашему величеству стоило вымыть их, прежде чем идти в опочивальню.

Таньтай Цзинь ошеломленно замер, а она встала и, выглянув за дверь, велела придворному евнуху:

– Принесите бадью с чистой водой!

Евнух помедлил, но, поскольку император в покоях промолчал, счел это за знак согласия и бросился выполнять распоряжение.

Когда воду принесли, Сусу взяла шелковый платок, намочила его, отжала и, обернувшись к мужу, потребовала:

– Руки!

Он не пошевелился. В его глазах Сусу увидела замешательство. Тогда, не тратя лишних слов, она взяла его руки в свои и влажным платком тщательно протерла каждый палец.

Злоба исчезла с лица юноши. Затаив дыхание, он растерянно разглядывал ее черные волосы. Сусу старательно стерла кровь с ладоней и погрузила его руки в теплую воду, которая приятно согревала в зимнюю ночь. Сусу опустила длинные ресницы и недовольно проговорила:

– Никогда и ни к кому не прикасайтесь окровавленными руками. Это грубо и просто неприятно.

Пальцы Таньтай Цзиня сжались.

«Неужели он смутился?» – подумала Сусу. Сохраняя невозмутимость, девушка взяла чистый платок, вытерла его пальцы один за другим, а затем, подняв глаза, спросила:

– Ваше величество что-то хотели мне сказать?

– Ничего, – ответил он и убрал руки.

– Тогда я пойду спать.

Она и впрямь улеглась на тонкий тюфяк и укрылась одеялом с головой, оставив на виду лишь свое розовое личико. Полежав так совсем недолго, Сусу вдруг с надеждой спросила:

– Могу я завтра навестить бабушку?

Ее большие блестящие глаза живо напомнили ему глаза розового кролика.

– Можешь.

Тут же его сердце сжалось в сомнении: слишком часто она сбегала и оставляла его в дураках. Он чуть помедлил и добавил:

– Если будешь хорошо себя вести.

Сусу, надув губы, повернулась к нему спиной. Таньтай Цзинь долго смотрел на ее затылок, а потом перевел взгляд на свои руки. Она так редко проявляла заботу о нем. От этой затеи с водой он ожидал подвоха, но его ладони все еще хранили ощущение мягких прикосновений. В опочивальне воцарилась тишина.

Тем временем Сусу с облегчением подумала, что хорошо сыграла свою роль. Правда, заглянуть в лицо Таньтай Цзиня не осмелилась. Мысленно она спросила Гоую: «Неужели это была кровь Пан Ичжи?»

– Думаю, он устроил для тебя представление, моя госпожа.

«Тоже так думаю. Я же не выдала себя?»

– Нет. Ты выглядела естественно: ни беспокойства, ни любопытства.

«Это хорошо».

Помолчав, Гоую добавил: «Я чувствую, что он был очень счастлив сейчас».

Подопечная лишь скривила губы, чувствуя, как обжигает своим огнем Слеза угасания души в ее груди. Девушка уснула и проспала до самого рассвета.

Сквозь сон Сусу померещилось, будто кто-то внимательно смотрит на нее. Она открыла глаза и осмотрелась: в опочивальне никого не оказалось. Встав и одевшись, девушка выглянула за дверь и убедилась, что тигр-оборотень исчез в неизвестном направлении. Когда она совсем уже собралась покинуть покои, прямо из воздуха возникли две фигуры. Это были танцовщицы: одна в желтом, другая в зеленом платье.

Та, что была в желтом, выглядела бледной,