Тогда сомнения другого рода захватили его. Имел ли он права опять вторгаться в её жизнь? Исалиэль создана для другого, для великого, того, чего он дать не сможет. Он просто беглый маг на чужой земле без права выбора и голоса. Он снова в заточении, только не под руководством Инквизитора, а Эарендила. И если эльф решит, что ему, Дарию, нельзя быть в Дэйлоре, он не сможет туда попасть. Так, может, всё случилось именно так, как было правильно? Может, эта ссора им дана, чтобы отболело и прошло? Чтобы они могли пойти дальше, каждый своим путем?

А Ивори? Он думал о ней. О них. Представлял её рядом. Невольно гадал: неужели со стороны было виднее, и он действительно испытывал к ней чувства, как к женщине? Воображал их поцелуй и объятия. Но… даже в мыслях это было так же странно, как и представить себя целующимся с Полин. И понимание пришло само по себе: он беспокоился за Ивори, чувствовал за неё ответственность, потому что больше было некому, потому что она одна и в постоянной опасности. Но сейчас, когда ей ничего не угрожало, когда он видел, что рядом есть тот, кто защитит её, позаботится, Дария отпустило. У него, конечно, никогда не было сестры, но ощущение было именно такое. Словно он передал сестру в другие заботливые руки.

Впрочем, Ивори своё отношение к нему тоже поменяла после того дня. Она не стала хуже относиться или лучше. Просто ровно. Как будто он был одним из её хороших знакомых. И искры расположения, что порой он интуитивно улавливал от неё, погасли. Зато теперь в её глазах горел мягкий свет, который она никому не дарила, который появлялся, когда она была поглощена своими мыслями. Правда, этот свет всегда носил оттенки грусти.

Он закрыл глаза и заставил себя не думать, ведь уже ночь и нужно спать. Утром хандра развеется, точнее, не будет такой изматывающей и, может, правильное решение найдет его само. Но чем сильнее он старался расслабиться, тем сильнее было желание поддаться безрассудности и ворваться в дом Лиэль. И наплевать на мораль и сомнения. На правильно и нет… Прогонит, и черт с ним. Он хотя бы попытается.

Он сердито выдохнул, подавляя новый виток мыслей, и перевернулся на бок. Накрылся с головой. Попробовал считать: говорили, это помогало. Жарко. Раскрылся. Замерз и снова накрылся. Сходил попить. Вернулся. Лег. Стал про себя повторять выученные слова на эльфийском. Вдруг поможет уснуть?

И сдался.

Бездарно потраченная половина ночи. А мог бы столько полезного сделать!

Дарий быстро собрался и побежал к восточной стене. Вроде как смена эльфа ещё не закончена. Хоть змей поубивают. А там, глядишь, устанет и по возвращении сможет заснуть.

При виде него Эарендил не удивился, словно предполагал такой исход. И всё же Дарий зачем-то пояснил:

— Не спалось. — Не дожидаясь ответа, Дарий преобразовал браслет в посох и приготовился атаковать. — Туда ударю. — Показал рукой он.

— Это я попросил Исалиэль залезть в прошлое Ивори.

Дария словно ударили под дых. Он даже согнулся от этого, шумно выдыхая.

— Что?

— Мне нужны были сведения. Или так. Или пытать. Я выбрал более приемлемый вариант, — спокойно сказал Фенрис, смотря на него.

— Какие сведения? Зачем? Ты собирался пытать Ивори? Что ты вообще несешь? — Он ошарашенно уставился на эльфа.

— Не Ивори, а Инквизитора, — жестко сказал Фенрис, делая шаг к нему. В воздухе опасно заискрило древней магией. — Она знала то, что по праву принадлежало магам. И мне было всё равно, какой ценой я бы этого добился.

— Ты больной выродок! — вспылил Дарий, часто дыша от желания испепелить эльфа.

— Возможно, но я также и маг. — Он сделал ещё один шаг к Дарию. — Грядет новый мир, Торник. И тебе придется выбрать, на чьей стороне быть. Выбрать, кем стать… Смиренной жертвой, которую возлагают на алтарь. Или тем, кто эти алтари возводит. — Он отступил и снова вернул себе невозмутимость. — А теперь направь свою ярость на монстров. Это поможет городу больше, чем твоё испепеление меня.

Огненный шар врезался в скопление змей. И почти сразу же полетел ещё один. Фенрис ограничивал излишне разгулявшееся пламя льдом, не допуская пожара, попутно раздавливал змей, которые стремились к яркому свету огня. Выдохся Дарий быстро: слишком сильна была ярость, от этого не соизмерял силу магического удара, зачерпывая из резерва больше, чем требовалось.

— Зачем ты мне вообще это рассказал? — проговорил Дарий и устало опустился на землю.

— Предполагаю, это стало одной из причин, почему вы поссорились с Исалиэль. И хоть я считаю, что ты ей не подходишь, она была счастлива с тобой. Глупо это отрицать.

Увидев направляющуюся к стене смену дозорных, Фенрис направился вниз по лестнице. Вскоре к нему присоединилась Лайя. Ведьма обняла его талию, он пристроил руку на её плече. Так, они медленно побрели в сторону своего дома.

Дарий смотрел им вслед и ничего не чувствовал, хотя раньше его всегда съедала ревность. Значило ли это, что он наконец-то освободился от привычки желать Лайю, — он не знал. Возможно, он просто морально слишком устал, поэтому неспособен хоть на какие-то эмоции. Он ушел со стены, только когда Эарендил с женой скрылись из вида.

Дарий и сам не понял, как его занесло в другой район. В тот, где жила Исалиэль. Он вдруг остановился, прислонился к дереву и издалека стал всматриваться в окна. Ни на что особо не надеялся: время позднее. Просто стоял и гадал, как она там? Спит? Или, как и он недавно, рассматривает потолок?

Дверь дома вдруг открылась, и Дарий, почему-то испугавшись быть пойманным, спрятался за дерево. Исалиэль, кутаясь в большой теплый шарф, вышла на крыльцо, вытерла ступени какой-то тряпкой, проверила их относительную чистоту пальцами, кивнула сама себе и села, при этом аккуратно поправив юбку. Она сидела столь чинно, что широкая улыбка растянула губы Дария, а внутри всё затопило от умиления и нежности. Его принцесса…

Она тихо зашептала — слов он не разобрал — дом позади неё стал отвесной скалой, под ногами белел песок, а впереди простиралось море. У Дария замерло