Он целует меня, снова и снова, один поцелуй перетекает в другой; я вдыхаю его аромат, запах кожаного жилета; мои пальцы сжимают волосы Джие, привлекая его еще ближе ко мне. Он издает тихий стон и раскрывает мои губы языком. От страстной жажды замирает дыхание, но в то же время мой разум пронзает мысль: «О чем я думаю?!»

Я резко отстраняюсь и делаю глубокий вдох, чтобы снова взять контроль над собой. Джие ахает и растерянно хмурится, протягивая руку к моей щеке:

– Миньсин…

Я вся сжимаюсь:

– Пожалуйста… не надо.

Мне невыносимо смотреть на боль в его глазах, но я должна закалить свое сердце. Пусть не колотится так сладко. Оно не может принадлежать никому.

Джие предлагает сопроводить меня к палатке. Фэй появляется рядом с нами словно из ниоткуда, хотя я даже не припомню, когда она исчезла.

Мы молча бредем по лагерю в тишине ночи.

Я знаю, что это лишь затишье перед бурей. Но в моей душе буря непременно уляжется.

Нельзя позволить моим чувствам развиться. Я опять пострадаю из-за той же ошибки. Мне следует знать свое место. Принц не может полностью, безраздельно посвятить себя простой, невзрачной девушке. А если мужчина не любит только меня всем сердцем, такая любовь мне не нужна.

– Будьте осторожны с Реном, – говорю я ему вслед, когда мы расстаемся у палатки. – Он просто так не сдается.

Джие даже не оглядывается.

Я должна быть сильнее. Не подпускать его близко, как бы тяжело это ни было.

Разум твердит, что так правильно, но в сердце зияет пустота. Я стою у своей палатки и наблюдаю за тем, как Джие растворяется в темноте, а кожа у меня еще горит от его прикосновений и на губах еще чувствуется его поцелуй.

Глава двадцать четвертая

Элитная охота продолжается на следующий день. Утром Джие не приходит со мной попрощаться. Он очень гордый, и ему вряд ли раньше отказывали девушки.

Мне следовало бы испытать облегчение, что мы с ним менее близки. Для нас обоих это к лучшему. Но я весь день чувствую себя как деревянная марионетка, а пустота в моем сердце разрастается и грозит захватить меня всю целиком.

Я стараюсь приглядывать за своими врагами, но Рен и Бо тоже уехали охотиться, а Айлин и Чи не отходят далеко от своих подруг, и, если замечают друг друга, их глаза начинают метать искры.

Вместе они точно больше не будут ничего планировать. В лагере все шутят о том, как эти двое сражаются за Джие, но их отцам наверняка будет не до шуток после такого унижения. Особенно тяжело придется моему одержимому своей репутацией дяде, который будет отвечать перед премьер-министром Ангом за то, что Айлин подговорила Чи на проказу. От этой мысли мне становится чуть веселее на душе.

Фэй обещает еще пристальнее следить за моими двоюродными братом и сестрой.

– Я скучаю по Юи, – говорит она. – Будь он здесь, поколотил бы их обоих как следует.

Я удивленно распахиваю глаза, и Фэй улыбается:

– Да, он яро защищает тех, кто ему дорог, даже если приходится рисковать собственной жизнью. Когда мы были маленькие и просили милостыню на улице, нас часто избивали, и он всегда закрывал меня собой.

Фэй впервые заговорила о своем детстве. Мне становится тяжело на душе. Я совсем об этом не знала…

– Потом мы присоединились к цирку. Как-то раз Юи едва не лишился жизни, защищая меня от тигра. У него тогда было три глубоких раны на плечах и спине. Они долго затягивались, и до сих пор остались большие шрамы.

Фэй мрачнеет, и ее глаза блестят, как черные камни:

– После этого я обещала себе стать такой же сильной, как мой брат.

Моя душа болит, и слезы грозят вот-вот покатиться из глаз. Я встаю и обнимаю Фэй, и она обнимает меня в ответ.

– Юи очень храбрый, и ты тоже, – шепчу я. – Мне очень повезло, что вы оба мои защитники и часть нашей семьи.

* * *

Охотники возвращаются ближе к вечеру. Джие и Кай поймали серебряную лису живой, но что более любопытно – Хансинь сразил стрелой куи и заполучил его единственный рог. Это экзотический зверь размером с быка, но более свирепый, и его темно-зеленая шкура в три раза плотнее. Единственный рог куи невозможно сломать, и считается, что он очень полезен в медицине, особенно для мужского здоровья.

Все желают посмотреть на тело быка, но Хансинь лишь смеется в ответ:

– Можете пойти искать его сами! Я на сегодня достаточно повеселился.

Как ни странно, Рен принес всего несколько кроликов. От его вида по коже у меня бегут мурашки. Есть в нем нечто тревожное, почти зловещее.

Я отмахиваюсь от этого чувства. Скорее всего, он просто вызывает у меня отвращение от того, что мне известна его истинная натура. Несмотря на предательство Рена, в моем сердце оставался для него уголок. Я еще страдала и злилась из-за того, как он мною воспользовался, и мне неприятно было видеть его с Айлин. Но эти чувства прошли.

Рейфень уходит с ужина раньше других, вместе с придворными дамами. Без них все начинают рассаживаться как им угодно. Юнли приглашает меня за свой стол, наливает порцию вина и обращается к Фэй:

– Это вам. Я еще не поблагодарила вас за то, что вы спасли жизнь моей лучшей подруги.

Фэй кланяется, поднимает нефритовый кубок и разом опустошает. А затем, с моего позволения, наливает вина в другой кубок и протягивает его Юнли, держа обеими руками:

– Ваше высочество, примите мое восхищение вашим талантом охотницы.

Юнли смеется:

– С радостью.

Она берет кубок и выпивает вино.

По моему лицу расплывается счастливая улыбка. Фэй снова кланяется и отходит, бросив еще один взгляд на Юнли.

Рядом кто-то хохочет, и я оборачиваюсь. Яо сидит неподалеку от нас, вместе с Джие и другими молодыми аристократами. Они едят, пьют и смеются. Джие даже не смотрит в нашу сторону, как будто полностью меня игнорирует.

Моя улыбка гаснет, и настроение портится.

Юнли переводит взгляд с Джие на меня:

– Что между вами такое?

– Да ничего.

Она щурится:

– Я не слепая и не глупая, знаешь ли.

Я пристыженно опускаю голову, и Юнли вздыхает:

– Он тебя обожает, я прежде его таким не видела. Не знаю, почему ты так рьяно